— Не надо, — дрожащим голосом произнесла Мила. — Пожалуйста, не надо.
— Что-что? — Кирилл Олегович присел на корточки рядом с ней и приложил ладонь к уху, будто не расслышал. — Ты, кажется, хотела меня попросить сохранить тебе жизнь?
— Вы ничего не измените, если меня убьете. Я не врала, когда говорила, что в Москве все известно.
Кирилл Олегович кивнул Макару, и тот подтащил таз с бетоном к краю пирса, а потом поднял Милу на ноги и заставил наступить в цемент. Ее сапоги моментально увязли в тяжелой массе.
— По твоей милости меня ждут большие проблемы, но мой банковский счет поможет из всего этого выпутаться. И я хочу наказать тебя не за то, что ты вредишь моему бизнесу. Ты должна ответить за то, что поссорила меня с сыном. Все, что ты тут увидела, я делаю ради него. Супер-очищенная целлюлоза позволит Косте получить такие деньги, каких ему никогда не заработать, занимаясь разводами и наследствами. Он не станет продолжать мое дело, ты права, мой мальчик слишком честен для этого. Но и не надо. Я сумею выручить на сделках столько, сколько тебе и не снилось, а мой сын получит это по наследству. Состояние Константина Воронова будет сравнимо с богатством олигархов, и это даст ему власть. Я серьезно болен, но пока еще у меня есть силы, чтобы позаботиться о будущем Константина.
— Так вот откуда обезболивающие в кабинете… — догадалась Мила. — Вы умираете!
— Да, но ты этого не увидишь. Удумала тут… справедливость восстановить. А подумала о том, скольким людям я помог, когда возродил БЦБК? Взять хотя бы этих кретинов, которые за тебя поручились. Что бы с ними было без работы? Когда целлюлозный комбинат закрыли, тысячи людей остались без работы.
— Не прикрывайтесь благими намерениями. Вам наплевать на людей! — Мила немного осмелела. Краем уха она услышала какой-то шум в озере, похожий на рев мотора. Конечно, она могла ошибаться, но хотела верить, что ей на помощь мчится Викинг.
— Ты права, мне на них плевать, но ведь я действительно им помогаю. Эта шантрапа получает тут больше, чем на прежнем комбинате. Для них я бог и благодетель!
— Кирилл Олегович! — позвал Макар, но босс не стал его слушать.
— Твоими стараниями сотни семей потеряют кормильцев. Дети будут перебиваться дешевыми макаронами, а по праздникам сосисками!
— Кирилл Олегович! — снова позвал Макар. Он тоже услышал звук мотора и не мог медлить. Чужак был близко.
— В отличие от вас, мне действительно жаль этих людей! Но своим трудом они спонсируют убийц! — выкрикнула Мила.
— Кирилл Олегович! — Макар не выдержал и схватил Воронова-старшего за плечо. — Босс!
— Что?!
Но Кирилл Олегович уже все понял. Из-за выступающего в озеро полуострова вывернула моторная лодка и направлялась к пирсу. Макар достал из кармана куртки рацию и объявил тревогу. Из будки контроля выскочило два человека с автоматами и встали наизготовку, приготовившись открыть огонь.
— Нет! Не стреляйте! Там Костя! — закричала Мила.
— Что ты несешь?! Его там нет! — Кирилл Олегович взял Милу за грудки и тряхнул. — Врешь же?! Мой сын в Москве!
— Нет! Он узнал, где я, и бросился за мной. Не стреляйте, вы убьете его! Прошу…
— Они приближаются, босс. Нужно стрелять! — перебил ее Макар.
— Не сметь! — прорычал Воронов, не сводя глаз с Милы. — Ты наврала! Там нет моего сына!
— Он там! Не стреляйте! — Мила посмотрела на озеро. Лодка была уже почти у пирса, и она узнала среди десятка людей в черном своего Викинга.
— Тебе это все равно не поможет, гадина! — Кирилл Олегович размахнулся и столкнул Милу с пирса.
Она не сразу поняла, что произошло. Сначала боль от удара, когда свекрушка ее толкнул, а потом пронизывающий холод. Тело свело судорогой. Удивительно, как Мила успела задержать дыхание. Она стремительно опускалась на дно, и, как бы ни старалась работать руками, у нее не получалось всплыть. Дневной свет становился все более тусклым. С грузом на ногах шансов выбраться не было, но ведь цемент не успел полностью застыть! Миле удалось скрутиться и достать руками до таза, только никак не выходило освободиться от вязкого цемента. А легкие горели. Нужно было бороться, держаться, делать хоть что-нибудь. На ней были сапоги размером больше, они обхватывали икру, но в ступне оставались свободными. Мила уже опустилась на дно, когда сумела открыть молнию правого сапога и вынула ногу, но чтобы освободить вторую, сил не осталось. Виски пульсировали, легкие разрывало от боли, перед глазами поплыли сиреневые круги. Мила подняла голову, и ей показалось, что на нее надвигается большой темный кит. Он закрыл собой весь свет, и осталась только темнота.