Тай подошел к Данан сбоку, отбросив всякую былую неловкость промеж них. Повернул женщину за предплечье к себе лицом.
— Разве ордовир не блокирует магию? — шепнул он, чтобы не мешать эльфийке. В конце концов, если они отсюда выдут, то разобраться, правильно ли было использовать подобное колдовство, он сможет и потом.
Данан чуть пошевелилась, освобождаясь.
— Строго говоря, Тальвада не маг.
— Но она же не ножом ковыряет эту дверь!
— Я все слышу, — заметила Тальвада. Данан в ответ улыбнулась, посмотрела на Тайерара и сказала, уже не таясь:
— Магия… Не думала, что когда-нибудь именно я это скажу, но она гибче, чем кажется.
Хольфстенн засмеялся:
— О, я слышу голос одного знакомого эльфа.
— Снова этот ваш Жал? — прищурился Рангзиб.
— Не, — отмахнулся гном. — У нас был еще один. Фирин — всем колдунам колдун. Постоянно трындел про гибкость магии. Вообще, знаешь…
Что он там должен был знать Рангзиб так и не выяснил: черные жилы — не пальцы, а ленты-всполохи — расползлись от руки Тальвады по стене. Сосредоточившись, эльфийка одернула длань, и с этим движением, будто потеряв несущий стержень, вся ограда снизу доверху посыпалась светящейся металлической крошкой.
Пленники, как один, уставились на это выпученными глазами. Стенн сглотнул, а Данан, проходя мимо Тальвады вперед, шепнула:
— Расскажи мне потом как-нибудь, какой силой обладал Пятый архонт.
Она бросилась вперед — не от самоуверенности или смелости: вскоре на шум разбитой двери из основной части каземата прибегут охранники, и нужно успеть сделать так, чтобы они не подняли тревогу. Тальвада настаивала: выйти следует тихо. Поэтому Данан осторожно, на полусогнутых, пробежала немного вперед. Когда голоса приближавшейся охраны стали различимы уже всем, а не только смотрителям, чародейка прижалась к ближайшей стенке, вытянулась и втянула живот. В повисшей вдоль тела руке сам собой появился духовный клинок в форме кинжала, и, увидев, Тайерар покачал головой: она же несерьезно! Зачем убивать-то? Это же просто солдаты, у них нет выбора — у них есть приказы!
К облегчению капитана, Данан сделала то же движение второй рукой, каким обычно выводила дугу от переброшенного посоха. В пространстве замерцала печать заклинания. На миг болезненно-бледный узор завис в воздухе — и растворился в темном тюремном проходе. Когда эльфийские стражники оказалась в области недавнего мерцания, они сначала замерли, потом пошатнулись, а наконец попадали один на другого в беспробудном сне.
Тайерар перевел дыхание и, хотя не был здесь главным, по привычке дал командный жест, как солдатам: «За мной!». Когда остальные пробирались мимо спящих эльфов (кто-то даже храпел!), Стенн потыкал одного из остроухих в бок и внушительно заключил:
— Я даже когда перепью, сплю не так крепко. Сколько они будут в отключке?
— Часа два или около того.
Стараясь действовать предельно осторожно, недавние пленники осмотрели спящую охрану. Идея обезоружить противника себе во благо пришла в головы всем почти одновременно. Общим счетом охранников оказалось одиннадцать, а бегущих узников — десять, так что каждому хватило. В основном при стражниках оказались мечи, большинство разобрали себе мужчины. У парочки были луки, ими вооружились Тальвада и Анси. Последний жутко ворчал, что против арбалета с луком он будет и вполовину не так полезен.
— Но всяко полезнее, чем с луком буду я, — успокоила его Данан.
Еще у двоих нашлось по посоху. И неудивительно: если пленные маги вырвутся, то нейтрализовать их нужно будет до того, как они обзаведутся оружием. Видимо, предполагалось, что маги в охране смогут издалека потрепать зарвавшихся узников, но получилось иначе.
Один из посохов без разговоров взял Рангзиб. Повертел в руке, покосился, примерился к весу, и уверенно заключил:
— Редкое дерьмо.
Второй поднял Ресс и, не раздумывая, протянул Данан. Она все-таки была одним из командоров ордена и, что куда важнее, магом совершенно особого свойства. Однако чародейка, коротко улыбнувшись краем губ, мотнула головой:
— Оставь себе. Я все-таки не безоружна.
Эльф испытал облегчение.
Когда с вооружением закончили, Рангзиб переглянулся с Данан. Получив одобрение, сосредоточился и призвал Аэтель. Несмотря на то, что у тени не было лица — только абрис, Данан показалось, что та немного грустит.