Я содрогнулся:
Не могу поверить, что я так думаю.
Элегос оторвал лишний стерипласт и завязал узел на моей руке:
В чем дело, Капитан?
Я покачал головой:
Вещи, о которых я сейчас думаю. Вещи, которые я должен сделать. Я не могу поверить, что я всерьез думаю об этом.
Каамаси медленно кивнул:
Если позволите, Капитан, у нас, каамаси, есть поговорка.
Какая?
Он задумчиво сложил руки вместе:
Если ветер больше не зовет тебя, значит, настало время проверить, не забыл ли ты свое имя.
Эта простая поговорка ударила мне по мозгам, словно молот, и в ней я услышал отклик афоризма моего отца о человеке, который не узнал себя в зеркале. Меня начала бить дрожь:
Ты прав. Я больше не знаю, кто я такой.
41
В таком случае рискну предположить, что
сейчас самое время вспомнить.
Я рассмеялся:
Легко сказать, но трудно сделать.
Элегос покачал головой и начал забинтовывать мою левую руку:
Вовсе не трудно. Начните с настоящего момента и возвращайтесь в прошлое до тех пор, пока не обнаружите, когда последний раз были собой, его совет на первый взгляд выглядел наивно, но чтото в его голосе намекало на то, что это единственный способ для меня найти выход из сложного положения, в котором я оказался.
Я задумался над этой задачей, сосредоточившись на кратчайшем пути. Любовная связь с Тавирой была бы самым быстрым способом спасти Миракс, но какой-то голос внутри меня твердил, что это не так. Я знал, что та часть меня, которая не соглашалась с этим планом, и была отправной точкой для обретения своего лица, и я стал размышлять, почему мое решение согласиться на предложение Тавиры было неверным.
Ответ внезапно появился у меня перед глазами, и я с ужасом подумал, как я не мог понимать этого раньше. Этот выбор был неверным, потому что я собирался переспать с Тавирой не ради Миракс, а просто потому, что я хотел этого. Я подогнал ответ под решение, целью оправдывая средства. Я облек эгоистичное желание в яркую обертку из благородных и самоотверженных побуждений, но в действительности мне просто нравилось тяга Тавиры ко мне. Это льстило мне. Я был женат на Миракс немногим менее четырех лет и ни разу за все это время не испытывал влечения к другой женщине. Но это не означало, будто я не находил такую мысль приятной. Тавира была привлекательной и могла бы обладать сотнями мужчин, но она выбрала меня, значит, ситх подери, я был особенным. И мне представился шанс доказать, что я действительно особенный это была пища, которая могла насытить мое хаттоподобное эго.
Это все исходило с темной стороны.
Эти слова прозвучали во мне, сказанные голосом мастера Скайуокера, и мое понимание темной стороны резко расширилось. Экзар Кун, Дарт Вейдер и Император своими действиями превратили темную сторону в нечто динамичное и очень мощное; доказали, что следует попробовать использовать ее. А затем отказаться от нее было очень легко. Здесь, среди "возмутителей спокойствия", где пираты вели себя как звери, а не цивилизованные существа, граница между добром и злом была слишком размытой и не всегда представляла собой прямую линию. Каждая ситуация требовала немного другого подхода, и корректировка курса путем возвышения или, наоборот, падения на темную сторону была делом почти обычным.
В той взбучке, которую я устроил Ремарту, я, видимо, переступил эту черту. Я защищал Элегоса, его дочь, его народ и даже себя. Вздумай я подзарядиться Силой во время этой драки, я бы поглотил темную и ужасную энергию. Я бы сделал с Ремартом такое, что ни одна ванна с бактой в Галактике не смогла бы ему помочь, и получал бы наслаждение, слушая его жалобные вопли. Я бы смел Тавиру с пути. Я добился бы свободы Миракс, но только пожертвовав всем, что было у нас общего.
Я нахмурился, затем посмотрел на Элегоса:
Это все исходит из природы зла. Зло это эгоизм, добро бескорыстие. Если я предприму действия, которые пойдут на пользу мне, только мне, и причинят страдания остальным, значит, я буду на стороне зла. Если я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить угрозу, нависшую над другими, если я стану буфером между ними и злом, тогда мои поступки будут добрыми.
Каамаси склонил голову налево:
Твои намерения будут добрыми. Но без продуманности и предусмотрительности, однако, твои поступки могут нести зло. Вот в чем проблема: конечно же, совершать зло всегда легко, сопротивляться ему нет. Зло безжалостно, и любой, кто устанет, кто потеряет бдительность, может стать его легкой добычей.
Мой взгляд стал еще сердитее:
Но есть ситуации, когда сопротивление злу может привести к тому, что пострадают невинные.
Это случается, да, он моргнул своими большими глазами, затем положил мне руки на плечи: Жизнь не без боли, но жизнь это и то, как мы относимся к этой боли, радости, разочарованию или триумфу. Жизнь это нечто большее, чем просто время от рождения до смерти, жизнь это итог всему, что мы делаем в течение нее. Решения могут даваться нелегко, но так часто случается, что непринятие решения и бездействие еще хуже, чем принятие самого плохого решения. Зло процветает там, где нет ему отпора, и те, кто могут противостоять ему, должны защищать тех, кто не может этого сделать.
Я запрокинул голову назад и расхохотался.
Элегос посмотрел на меня с недоуменным выражением на лице:
Мне не кажется, что в моих словах столько юмора.
Нет, конечно. Дело в том, что я слышал эти слова много раз, от моих родственников и друзей, я улыбнулся. Когда ты представлялся мне, ты сказал, что ты "доверенный" твоего народа. Этот пост связан с доверием и ответственностью?
Каамаси кивнул с важным видом:
Это наиболее почитаемое звание среди моего народа.
И я могу довериться тебе?
Конечно же.
И я могу доверить тебе все свои секреты, чтобы ты смог помочь мне?
Элегос снова кивнул:
Я не стану прислужником зла.
Это объединяет нас, многозначительно кивнул я ему. Когда мы вернемся домой, я расскажу тебе больше.
Он снова сложил ладони:
Я с нетерпением жду, когда окончится наше путешествие.
Спасибо, что обработал мои раны. И мозги.
Всегда к вашим услугам.
Я повернулся и лег на столе, свесив ноги с его края и сложив руки на груди, как два бревна. Вспомнив о тех словах, что говорили мне отец и дед, словах, которые я слышал от Веджа, и словах, которые я говорил сам себе, я понял, кто я есть. Я увидел свое отражение в зеркале и услышал, как зовет меня ветер. Сколько я себя помнил, я всегда был предан высоким идеалам служения другим. Все, что я хотел, было подчинено мысли о несении добра другим. Моя работа заключалась в том, что я давал другим защиту и покровительство, я был крепостью, в которой можно укрыться от жестокости и разврата, царившего в мире. Моя жизнь теряла смысл без маньяков с одной извилиной, которые охотились на мирных граждан.
Но сейчас я понял, что допустил огромную ошибку, с самого начала неправильно взявшись за решение проблемы с исчезновением Миракс. Когда я поступил в академию джедаев, я отрекся почти от всего, чем я был раньше. У меня появились новое имя и новая личность, и я стал учиться новым вещам. Я старался стать кем-то другим, кем я не был до этого, потому что искренне полагал, что только кто-то сильнее меня, только джедай сможет спасти Миракс.
Когда я разочаровался в академии и бросил ее, я вернулся к своим корням. Я позабыл все, чему меня учили, и даже не обратил внимания на то, что дед снабдил меня информацией, которую он сохранил. Я неправильно истолковал свой сон, решив, что он сулит мне катастрофу, если я стану джедаем, но смысл сна заключался в другом. Смысл его был настолько же прост, насколько бесспорен: единственным противоядием злу является самопожертвование. От него исходит свет, разрушающий тьму.
Сначала я отрекся от корбезовского прошлого, затем от джедайского наследия в пользу навыков агента КорБеза. Я относился к своей личности так, словно КорБез и Сила были несовместимы, словно я мог действовать только одной или другой половиной своего тела. Я боролся с половиной своей личности, тогда как мне нужно было всего лишь объединить эти половинки в единое целое.
Я не был ни корбезовцем Корраном Хорном, ни джедаем Кейраном Халкионом. Я был ими обоими. Мне нужно было объединить усилия. Конечно, мой дед рассказывал, что Нейаа часто не давал другим знать, что он джедай, но это были случаи, когда один подход оказывался лучше другого. Если я хотел добиться успеха, мне нужно было использовать их оба.
***
"Возмутительный" достаточно быстро прибыл на Коуркрус, и челнок доставил на поверхность нас с Элегосом как раз посредине перевозки доли "выживших" из награбленного на Керилте добра. Я мог спуститься на планету и раньше, но задержался на "Возмутительном", чтобы убедиться, что моя эскадрилья улетела к себе в нормальном состоянии, и выяснить у капитана Гуртт, какие слухи бродили на корабле. Она сказала, что до нее не дошло ничего такого, но посоветовала мне поскорее заняться физическими упражнения, чтобы стать сильнее и выносливее.
Когда я вернулся во Вларнию и зашел к себе в номер, я увидел, что в мое отсутствие здесь кто-то побывал. По всей комнате были расставлены дорогие подарки. В углу лежала стопка отрезов тончайших тканей, на полу стояло несколько рядов статуэток из самых дальних уголков Галактики, а на столе стояли корзины с экзотическими фруктами.
Кроме всего прочего, был еще один подарок савареенское виски многовековой выдержки в соответствующем графине с набором бокалов. Бутылка и четыре стакана были инкрустированы редчайшими драгоценными камнями, включая дуринфайр размером с ноготь моего большого пальца. Под графином была записка от Тавиры, в которой она желала мне скорейшего выздоровления.
Я улыбнулся. Каких-то двенадцать часов назад вся эта выставка диковин поразила бы мое воображение и польстила мне. Я бы решил, что я добился от нее именно того, что хотел. Что заманил ее в ловушку и заставил тратить так много времени на то, чтобы завоевать мое сердце, а она никогда не поймет, как я обвожу ее вокруг пальца. Я бы налил полный стакан виски, произнес тост за мою победу и с триумфом опрокинул бы его.
Но я видел перед собой всего лишь груду ворованных вещей. Она не имела прав на них. То, что она подарила их мне, отдала вещи, которыми не владела и не работала, чтобы купить их, не имело никакой ценности. Она брала, что хотела, и хотя она думала, что хочет увидеть, как я добровольно приду к ней, на самом деле все обстояло иначе: либо я приду к ней, либо она уничтожит меня. Ее "широкий" жест был настолько же пуст, насколько аморален, и это вынуждало меня как можно скорее принять план, что делать с ней.
Элегос вернулся в комнату, осмотрев спальню, санузел и пищеблок.
Кругом полно всяких разностей, а в спальне и дэше еще и предметы, использовать которые можно только в интимной обстановке.