Пауза. Латифа почувствовала, как быстро забилось ее сердце. Ее английский был не идеален, но, живя в этой части мира, она знала, что такое «переворот» — попытка свергнуть и заменить правительство страны. Иногда это проходило без насилия. В основном это было очень жестоко.
— У меня есть для тебя особое задание, — продолжал сеньор Мартинез. Он обращался к Кулаку. — В Гамбии много туристов. Мы не хотим побуждать их приходить дальше. На самом деле, я хочу, чтобы остальной мир полностью избегал этой страны. Пока происходит переворот, я хочу, чтобы ты и еще несколько человек заложили бомбы в туристическом отеле. Я хочу как можно больше жертв. Я хочу, чтобы новостные агентства всего мира назвали это зверством. Я хочу, чтобы они увидели фотографии раненых туристов. И умирающих женщин с детьми. И крови и оторванных конечностей. Это заставит людей понять, что Банжул больше не является безопасным местом для посещения. Могу я доверить тебе это?
Еще одна пауза.
А потом:
— Да, конечно, — сказал Кулак.
— Хорошо. Я объясню больше в пути, — он повернулся к Пинку. — Твоя задача — остаться здесь и уничтожить детей, как только будет собрана последняя партия кукол и благополучно доставлены деньги. Это произойдет сегодня позже, — на его лице появилось задумчивое выражение. — Нам нужно все оружие, которое мы сможем заполучить в Банжуле, поэтому мы оставим тебе только пару винтовок. Этого будет достаточно для работы. Дети худы и неспособны дать отпор, — он сделал паузу, задумавшись. — Я хочу, чтобы ты заставил мальчика по имени Улыбака сделать это. Он выглядит слабым. Я хочу, чтобы он закалился и знал, что я верю в него. Если он откажется, убей его и брось в канаву со всеми остальными.
— И с вашим другом, который пытался перелезть через стену? — спросил Пинок.
Лицо сеньора Мартинеза помрачнело.
— Да, — рявкнул он. — С ним, — он сделал паузу на мгновение, а затем вернулся к разговору. — Как только с детьми будет покончено, сожги это место и следуй за нами вверх по реке. Возьми с собой гроб с деньгами. И помни, на случай, если ты соберешься их украсть, знай: если хотя бы один доллар — хоть один цент — из этих денег не дойдет до меня, я выслежу тебя и перережу тебе горло.
Тишина, сеньор Мартинез дал им осознать это.
— Объясни остальным своим друзьям, что происходит. К ночи в Гамбии будет новый президент. Я уверен, что он сочтет нужным щедро наградить вас, мальчики, за вашу роль в его назначении.
— Вы не сказали нам, кто это будет, — сказал Пинок.
— А вы как думаете? — презрительно спросил сеньор Мартинез, будто это было очень глупым замечанием. Он указал на пожилого мужчину по имени Босс. — Господа, познакомьтесь с новым президентом Гамбии. Служите ему хорошо, и я думаю, он позаботится о том, чтобы вы были хорошо вознаграждены.
Миг тишины. Затем два парня из Истсайда согнулись от смеха. С небрежным, высокомерным видом они направились к двери. Латифа быстро отпрянула за угол здания и молча стояла там, затаив дыхание.
— Ты получишь лучшую работу, — услышала она, как Кулак говорил Пинку. — Эти дети действуют мне на нервы. Я бы хотел посмотреть, как Улыбака стреляет в них.
Латифа так и не узнала, был ли согласен Пинок. Они ушли, оставив ее — задыхающуюся и напуганную — думать о том, что она только что услышала.
Она должна была бояться, поняла она. Эти жестокие люди, державшие ее в рабстве, собирались убить ее и всех остальных. Однако каким-то образом это сделало ее более решительной. Более храброй. Потому что, если она все равно собиралась умереть, ей было нечего терять.
Она должна была уйти отсюда. Найти помощь. Она знала только одно: в ближайшую пару часов сеньор Мартинез, Босс и половина Парней из Истсайда покинут лагерь. Это означало, что им придется открыть ворота. Если она спрячется поблизости, возможно, она сможет выскользнуть.
Это был не очень хороший план, но лучшее, что у нее было.
Глубоко, но спокойно дыша, она пошла назад вдоль стены здания. Как только она оказалась на углу, ей стало видно выход. Он был в сотне метров. По прямой. Слева от ворот была небольшая деревянная хижина, где охранники могли укрыться от полуденного солнца. Но сейчас она не видела там никаких охранников. И стражи не было у ворот.
Должна ли она бежать? Скроет ли ее мрак ночи? Увидит ли ее кто-нибудь? Если они ее увидят, все будет кончено.
Они, вероятно, убьют ее на месте.
Но если она этого не сделает, ее все равно убьют.
Серьезное, решительное выражение появилось на ее лице.
Она побежала.