— Это видео, на котором ты пытаешься убить меня в ту ночь.
Я моргаю. Он серьезно?
— Это единственная копия? — спрашиваю я.
— Да.
Я пристально смотрю на него, но он больше ничего не говорит.
Что он пытается доказать?
Никто из нас больше не произносит ни слова, даже когда он высаживает меня у моего съемного дома. Я остаюсь на крыльце, наблюдая за его темно-серой, импортной, спортивной машиной, пока она не исчезает из виду.
У меня пересыхает в горле, и мне трудно глотать, но я больше не понимаю, что мне с ним делать. Может быть, мне нужно подойти к этому по-другому. Может быть, убить его это не совсем правильный поступок. Может быть, я даже не должна его шантажировать.
В его поместье повсюду установлены камеры. Я могу раздобыть записи наших сексуальных контактов и использовать их, чтобы разрушить его репутацию. Это даже не будет так уж плохо, потому что это будет правдой. Я просто должна сделать это, пока не передумала, как в случае с его напитком.
Но внутри я не знаю, сделаю ли я что-нибудь. Может быть, я больше не хочу уничтожать его.
На следующий день Кэш оставляет меня одну в поместье, пока бегает по работе, что для него хорошо.
С каждым днем он все больше и больше выезжает из поместья. Но я не могу избавиться от неприятного ощущения в животе, которое кричит, что это проверка.
Он знает, что флешка теперь у меня. Это почти как если бы он давал мне шанс пойти в полицию. Но я не иду. Вместо этого я убеждаюсь, что моя личная камера все еще работает в его офисе, затем проверяю, могу ли я получить доступ к его компьютерам, но ни одна из моих попыток ввести пароль не срабатывает.
После этого я выполняю свои задачи на день: перепроверяю одну из его заявок, выставляю счет подрядчику за некоторые работы по утеплению и отвожу Бонс к ветеринару на осмотр. Когда у меня выдается несколько свободных секунд, я проверяю спальню наверху слева, но дверь по-прежнему заперта.
Я сгибаю свои заколки для волос, пока у меня не получаются отмычка и рычаг, но я не могу разобраться с фиксирующими штифтами. Я не уверена, смогу ли это сделать.
Или Кэш каким-то образом заблокировал этот замок, или я сдаюсь слишком рано, потому что уважаю его. Вместо этого я опускаюсь на колени, резко вдыхая от боли в ободранных коленях, затем ложусь на землю, прижимаясь носом к маленькой щели под дверью. Но я ничего не вижу, не чувствую и не слышу.
Там ничего нет, как и на бесстрастном лице Кэша. Прямо перед обедом Дженна просит зайти в гастроном в перерыве между нашими заданиями, и я так взволнована, что отправляю ей цепочку смайликов, чтобы сказать «да!»
Когда я вижу ее, она выглядит лучше, чем в последнее время, может быть, в последние несколько месяцев. Ее кожа сияет свежим загаром, а губы яркие и глянцевые. В ее походке чувствуется пружинистость. Она тоже улыбается.
— Я скучала по тебе! — говорю я.
— Я тоже скучала по тебе! — говорит она. — Я скучала по миру.
Она машет мужчине в фартуке за прилавком. Он кивает нам.
— Как ты думаешь, он скучал по нам? — шепчет она и я смеюсь.
После того, как мы берем наши обычные бутерброды и усаживаемся за единственный, шаткий, металлический столик снаружи, я поправляю брюки. Ткань продолжает задевать мои колени, раздражая раны. Я пытаюсь устроиться поудобнее, но это трудно. Откусывая кусочек своего панини я вытираю рот.
— Значит, тебе нравится новое задание? — спрашиваю я.
— Она королева. — говорит Дженна. — Работать на женщину, это совсем другое дело. Терпеть не могу работать на мужчин.
— Я тоже. — автоматически отвечаю я.
И, возможно, со всеми остальными это правда. Но с Кэшом все по-другому.
— Как дела? — спрашивает она, наклоняя голову.
Я запихиваю в свой сэндвич расплавленную моцареллу.
— Все в порядке. — говорю я, пытаясь вести себя так, словно это ничего не значит. — Кэш, просто еще один босс-мужчина. Ты же знаешь, какие они.
— Кэш? — выдыхает она. — Он позволяет тебе называть его "Кэш"?
Я пожимаю плечи.
— И что?
— Он заставил меня называть его "мистер Уинстон".
Я поджимаю губы, уставившись на свою еду. Не удивлюсь, если он использует свое имя и должность, чтобы манипулировать людьми. Он такой.
— Он повел себя странно, когда я попыталась назвать его "мистер Уинстон". — говорю я.
— Он тебе что-нибудь сделал?
Я качаю головой, и чуть не выпаливаю: "Конечно, нет", но останавливаю себя.
Затем я поправляю черный шарф на шее, прикрывая синяки. Это выглядит нелепо, и по тому, как блеснули глаза Дженны, когда мы только приехали, я знаю, что она тоже это заметила.
Она вздыхает.
— Слава богу. — говорит она. — Я бы умерла от чувства вины, если бы он это сделал.
Я втягиваю воздух. Увядшая руккола выпирает из моего панини, как маленькие ручки, тянущиеся за спасательным кругом.
Что мне делать?
Должна ли я сказать Дженне, что трахаюсь с ним по собственному желанию? Или мне сказать ей, что трахаюсь с ним только из-за возможности шантажа? А может мне подождать, пока все не закончится и он окончательно не разорится, не окажется в тюрьме или не умрет?
Что, если этого никогда не произойдет?
— Я тут подумала. — осторожно говорит Дженна, вытирая рот бумажной салфеткой, края которой обмазаны губной помадой. — Может быть, мне стоит пойти к нему в поместье и поговорить с ним. Чтобы покончить с этим или что-то в этом роде.
Тяжесть падает на мои плечи. Она вернулась к своей обычной жизни. Почему она хочет пройти через эти мучение снова?
— Зачем? — спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Я поговорила об этом со своей мамой. Она подумала, что это вполне хорошая идея.
— Ты говорила о нем со своей мамой?
Мое сердцебиение учащается. Сколько ещё людей знают об этой ситуации? И что произойдет, когда я расскажу Дженне правду?
— Мне не обязательно идти туда, когда ты работаешь. — предлагает она. — Я могу пойти в нерабочее время. Или в свой выходной. Как тебе удобно.
— Уверена, что это хорошая идея? — спрашиваю я с резкостью в голосе, о которой сразу же пожалели.
У Дженны отвисает челюсть.
— Честно? — спрашивает она, наклоняясь вперед. — Ты сама, решила работать на него. Я тоже могу принимать решения за себя.
— Ты права. — бормочу я.
Одновременное желание защитить Дженну и Кэша друг от друга сжигает меня изнутри. Но все это неправильно. Даже когда наши пути расходятся, и мы оба возвращаемся к работе, я не могу найти в этом никакого смысла.
Я должна отомстить за нее. Я пообещала себе, что убью его. По крайней мере, я должна уничтожить его.
Так почему же, я не могу перестать думать о том, чтобы приползти к нему?
ГЛАВА 12
Кэш
На следующий день в своем офисе я просматриваю запись с камер наблюдения, на широком мониторе компьютера и смотрю на крыльцо.
Там небрежно стоит рыжеволосый мужчина с голубыми глазами, словно зашел навестить друга. Он одет в промокшую от пота рубашку для гольфа и шорты, но выглядит как полицейский. Это мужчина, которого мать Ремеди продолжает предлагать в качестве потенциального бойфренда.
Питер Сэмюэлс.
Он соперник. Я не потерплю соперников. Но убийство полицейского всегда привлекает больше внимания, чем хотелось бы.
К сожалению, я не могу избавиться от него, как от бывшего парня. Должен быть другой способ справиться с ним. Он снова стучит, и звук доносится до меня через открытые окна. Я быстро отправляю сообщение старому коллеге, чтобы получить на него досье. Когда у тебя сомнительные, навязчивые идеи, ты находишь таких же сомнительных людей.