Доезжаем до дома ближе к полуночи. Нехотя благодарю его и выхожу из машины, хлопнув за собой дверью. За десять часов дороги, мужчина не проронил ни слова. Ни о чем ни разу не спросил, ничего ни разу не сказал. Лишь однажды, на полпути, остановился у магазина и принёс мне воды с хот-догом, будто чувствовал, что ещё чуть-чуть, и я помру от голода.
Дохожу до квартиры, а внутри все съёживается, скручивается, заставляя задыхаться. Чувствую, что ждала от этой поездки больше, чем она подарила. Мне просто непонятно, как здоровому молодому мужчине может быть неинтересна девушка, вроде меня.
Звонок в дверь, и вскоре передо мной появляется Эмми. При виде меня, девушка расплывается в улыбке и бросается в объятия.
— Родная, рада тебя видеть, — прижимаю ближе к сердцу.
На радостный смех сестры, выходит мама и на ее лице появляется улыбка. До тех самых пор, пока они обе не замечают раны на моем лице.
— Не переживайте, — опережаю их вопросы, — Я сегодня поскользнулась в ванной.
— Как не переживать? — мама берет мое лицо в свои руки и рассматривает его внимательно. — Ты все обработала? Нигде не болит?
— Уже нет, все хорошо, правда, — улыбаюсь шире и заключаю её в крепкие объятия.
— Ох, доченька, не пугай так, — обнимает в ответ.
Мы входим в дом, там нас встречают папа и дядя с тетей. Давно не виделась с ними, поэтому была искренне рада их сейчас встретить. Они одни из немногих, кто всегда рядом с нашей семьёй. И для меня это ценно.
Немного посидев и рассказав взрослым о вымышленной перспективной работе в салоне, я замолкаю и стараюсь больше не говорить ни о чем. Когда-то давно, я ненавидела ложь и отказывалась врать родителям. Сейчас я её тоже ненавижу, но теперь будто соткана из неё, как бы прискорбно это не звучало. Мама может быть ничего не замечает и верит каждому моему слову, но я вижу и чувствую, что отец подвергает мои слова сомнениям, подозрительно всматриваясь вглубь моих глаз. Будто пытается ворваться в душу и узнать, что же на самом деле происходит. А я этого не хочу. Боюсь снова ранить. Поэтому, лучше больше молчать и чаще улыбаться.
Позже, все решают остаться с ночёвкой у родителей. Мы с Эмми, как в детстве, прячемся в нашей комнате, укрываемся одеялом, берём в руки по стакану какао и принимаемся за разговоры, длящиеся до самого утра.
— Мне надо так много тебе рассказать, — возбуждено начинает она. — Это была такая насыщенная поездка. Я столько увидела, со столькими людьми познакомилась. И все благодаря тебе, сестрёнка, — тихим шёпотом заканчивает своё предложение.
Улыбаюсь, разглядывая её счастливое лицо. Нет ничего лучше таких моментов. И нет ничего, чтобы я не смогла сделать ради того, чтобы её счастье длилось долгие-долгие годы. Она важнее всего на свете. Она моя искренность. Она та, в ком осталась жить частица моего раненого сердца. Она лучший хранитель моей любви.
— А ещё, я влюбилась, — выговаривает на одном дыхании и с опаской смотрит в глаза.
— Влюбилась? В кого? — приятное волнение окутывает с головой. Знаю, что у неё такое впервые, от того подобное заявление ещё более волнующе.
— Обещаешь, не ругаться и не говорить родителям? — смотрит, прикусив нижнюю губу.
В голове уже крутятся десятки мыслей о том, что этот парень взрослый мужчина или возможно кавказской национальности, а возможно и то и другое. Дрожь по телу.
— Обещаю!
— Это сын Ханукаева, — шепчет, будто боится, что нас кто-то может подслушать.
— Роланд? — ужасом вырывается из уст.
Щемящее чувство в груди. Хочется выдохнуть, но будто ком застревает в горле. Мысль, что ей может нравится этот человек, сотрясает за доли секунд.
— О нет! Мне от одного его вида становится плохо. Я про Османа, его старшего брата, — стонет умирающим голосом, а я выдыхаю с облегчением. — Красивый, умный и такой добрый.
«Добрый» — как будто говорит не о родной крови Роланда. Она вскакивает и начинает ходить взад вперёд, завывая.
— Ему 32 года. Думаешь, он взглянет на малолетку, вроде меня? — останавливает взгляд на мне.
Моя сестра превзошла даже меня. Собрала тройное комбо. Взрослый кавказский мужчина из семьи Ханукаевых. Три критерия, которых просили остерегаться меня родители.
— Есть у меня один неудачный опыт общения со взрослым мужчиной. Итог ты знаешь. А сыновья Ханукаевые страшные люди.
— Откуда знать? Они столько хорошего делают для нашей семьи!
— Они или их родители?
— Что мне делать? — садится обратно, смотря испуганными глазами на меня.
— Не тонуть. Просто однажды, дойдя до дна, вынырнуть будет невозможно.