2
Писатель и его пёс вышли на улицу. Там уже стояла, смотрящая куда-то в сторону, Дарья. Максим в своих книгах называл таких женщин сочными: средней длинны, выкрашены в каштановый цвет, волосы; красивое, с незаметными морщинками, круглое лицо; немного подкрашенные тонкие губы; и плотная (под её не большой рост) фигура, с неплохо выделяющимися, под тоненькой кофточкой и лосинами, прелестями.
Даша, заметив их, тряхнула головой, будто отгоняя дурное настроение, и простёрла руки к Куджо.
— А кто это у нас тут?
— Куджо стой… место.
Пёс рванул к женщине.
— Ты ж мой хороший. — расчухивая собаку, проговаривала Даша. — Я не знала, что у тебя такой красивый друг.
— Эх, вот так, любишь, приглядываешь за ним, а появляется красивая девушка на горизонте — уже и плевать на любимого хозяина. — легонько дёрнув за поводок, сказал Макс. — Ты ему понравилась.
Куджо, поставив лапы на руки Даши, пытаясь дотянуться мордой к её лицу.
— Он мне то-оже. — Она почесала его одной рукой за ушком.
— Ну что, куда пройдём? Хочешь в «Золотой лев»? Тогда нужно будет оставить Куджо дома. Или хочешь...
Даша посмотрела вверх.
— А давай прогуляемся по лесу. Смотри какая погодка прекрасная.
Неужели она идеальна, подумал Макс, а в слух сказал:
— Я не против. — Но тут же ему на ум пришла картина: «ящероподобный ужас, распотрошивший трёх военных». Он сразу же передумал, но было поздно — Даша заулыбалась.
Она всё ещё разглядывала причудливые формы облаков и не заметила, как Макс оцепенел. Глаза его широко раскрылись, а брови сошлись у переносицы. Он посмотрел налево (как-раз оттуда он и примчал сегодня утром). В той стороне, через сто метров от них, на заброшенной деревянной церквушке, заканчивалась цивилизация и начинался лес.
Макс, — щелчки, — Макс, — донёсся из далека голос.
— Ма-акс. Ты чего? — Даша ещё раз пощёлкала пальцами у него перед носом.
— А? Да... Ничего. Просто вспомнил кое-что.
Даша подумала, что они ещё не настолько близки, чтобы сейчас начать расспрашивать его, что за зависания на ровном месте.
— Ну… ясно. Пошли? — спросила она у Куджо. Тот улыбнулся и весело завилял хвостом.
Они зашагали по направлению к лесу.
— Так что там на работе за «непредвиденная ситуация»? — попробовал Максим отвлечься от воспоминаний, но в голове уже крутились мысли, как бы вернутся обратно.
Даша хотела было уже что-то сказать, придумав какую-то ситуацию, но её выручили проехавшие рядом большие военные грузовики.
— Странно как-то. Раньше здесь никогда такой техники не разъезжало. — сказала Даша, и тут же над головой застрекотал вертолёт. Оба молча провели его взглядом.
Макс, догадываясь в чём здесь дело, но сказал, что понятия не имеет. Мол он здесь недавно и если бы она не сказала, что видит здесь военную технику впервые, то подумал бы, что где-то неподалёку просто находиться военная база.
Поразмышляв ещё пару секунд, Даша решила не грузить себя бесполезными размышлениями:
— А у тебя как там дела? Видела по телику, что тебя вот-вот посадить должны.
Макс хмыкнул:
— Они только на словах такие грозные. Как только доходит дело до суда, так они сразу же сдуваются. То отказываются предоставлять доказательства, типа «тайна следствия»; то присылают ручных право-радикалов, и заседание в очередной раз переноситься. — Заговорив на любимую тему, Максим напрочь забыл, о том, что должен был поменять курс прогулки. — Я на днях опять должен явиться в Харьковский областной суд. Но на этот раз, у меня для них при…
Они как раз проходили возле заброшенной церкви, как Куджо стал неистово лаять в сторону дряхлого здания. Макс со всех сил сдерживал пса.
— Что с ним? — спросила Даша.
— Не знаю. Обычно он спокоен.
Писатель вгляделся в старую деревянную постройку: облезлая голубая краска, все стены размалёваны баллончиками, входная дверь на половину разрушена, забранные решётками (в виде солнца) окна, на крыше виднелся почерневший крест.
— Может быть там кошки какие-то бегают. —предположила Дарья.
Тут взгляд Максима упал на высокую траву, которая примыкала к сетчатому забору, а тот в свою очередь к лесу. На давно нестриженной лужайке виднелись едва заметные бурые следы. Забор в одном месте был выгнут внутрь. Писателя прошибло тёмное, как грозовое облако, любопытство, в котором бушевали молнии страха.
— Подержи Куджо, я пойду проверю, что там. — услышал он свой голос.