— Серьёзно?! — он рассмеялся в голос, искренне изумляясь этой новости. — Не, ну халат реально такой… хороший… С чулками вообще отпад…
Ревниво закусила губу, стараясь не подавать виду.
— Рада, что тебе тоже понравилось…
— Ревнуешь, Олесь? — его голос стал серьёзнее и мягче.
— Не-а… — мотнула головой, с трудом продолжая жмуриться, заставляя ресницы не дрожать при этом. — Я для этого и дарила…
— Для меня? — он снова усмехнулся.
— Да иди ты… — не выдержала, сердито пихнула его в голый бок локтём. — Вечно у тебя вопросы дурацкие…
Адам, хрипло смеясь, перехватил мою руку. Почти подмял меня под себя, больно надавил своей колючей бородой между грудей, прикусил кожу…
— Вопросы, кстати, ещё остались, Олесь, не расслабляйся, — он навалился на меня всем весом, не давая шевельнуться. — Мне вот Вера на днях тоже интересную мысль толкнула… — он поднял голову, всмотрелся в моё лицо чуть прищуренным холодным взглядом. — Чего вы там насчёт Платона обе удумали, м?! — он нахмурился, больше не пытаясь сохранить интимный настрой между нами.
Сердце как-то нехорошо сжалось, виски сдавило ментальным напряжением…
— Что удумали? — игриво переспросила, уже догадываясь о том, что именно он имеет в виду.
— Ну, как я понял, она вбила себе в голову, что тебя надо непременно с ним поближе познакомить…
— А-а-а… Это… — беспечно отмахнулась, давая понять, что разговор не стоит внимания. — Ну логично же — я в разводе, он тоже, нормальные мысли по сути…
— Нихуя не нормальные, — Адам заметно напрягся, отклоняясь подальше. — Я не понял, Олесь, ты реально хочешь с ним перепихнуться?! — он выдержал многозначительную паузу, во время которой его лицо приобрело уже знакомое жёсткое выражение. — Нет, без проблем, я познакомлю, если тебе так надо…
От его резких ревнивых интонаций внизу живота скрутился тугой узел, соски болезненно заныли…
— Дурак ты… — не смогла сдержать довольную улыбку, обнимая руками мощную шею и пытаясь привлечь его обратно к себе. — Хотела бы — без тебя бы познакомилась…
— Ну а нахрена тогда вообще об этом говорить, Олесь? Если тебе он не нравится…
— Во-первых, он очень даже ничего, — я закусила губу, хлопая невинными доверчивыми глазами. — А во-вторых… — я тяжело вздохнула, меняя тон и отводя взгляд. — Во-вторых, что я должна ей сказать? "Прости, Верунь, но у меня уже есть мужик, и это твой Адам?" Правда что ли? — теперь я смотрела на него с вызовом, жалея о том, что вообще поддержала эту тему. — Я не хочу с ним знакомиться, но если Верка будет настаивать — пообщаюсь один раз и скажу, что он мне не понравился, ясно?
— Пообщаешься или поебёшься?
— Блядь… — мне почему-то стало смешно от этой горькой безысходности. — Теперь ты у нас что ли ревнуешь? Да?!
Адам шумно выдохнул.
— Ты даёшь повод, Олесь.
— Не даю я ничего! Я не собираюсь с ним спать, понимаешь? Может, потом, когда мы… Когда я… останусь одна…
Он раздражённо поджал губы. Ничего не ответил. Оттолкнулся от меня, перекатился на бок, лёг на спину…
— Олесь, давай договоримся — кто угодно, но не из моих знакомых.
Чего?! Да что ж он такой трудный…
Очень хотелось напомнить ему о том, что я сама, вообще-то, делю его с лучшей подругой, если он случайно подзабыл об этом! И не в его компетенции ставить мне какие-то условия! И вообще…
Выдохнула.
— Давай. Кто угодно, но не из твоих знакомых.
— В смысле "давай кто угодно"? — Адам с недоумением повернул голову. — Олесь, ты бесишь просто!
Рассмеялась, подаваясь к нему всем телом. Прижалась губами к его плотно сжатым сухим губам…
Долгий жадный поцелуй. Пошлый, горячий, влажный… Наверное, до встречи с этим человеком я даже не представляла, что так бывает, что возбуждение от одного касания губами может быть настолько острым и пронзительным…
— Подожди, Олесь… — Адам неожиданно оторвался от моего рта. Прерывисто дыша, задержал туманящийся чувственный взгляд на моём разочарованном лице… Отстранился, зачем-то наклонился к прикроватной тумбочке… — У меня для тебя кое-что есть…
Закусила губу, растерянно созерцая появившуюся в его руках коробочку.
Это мне? Бля-я-ядь…
На миг стало жарко.
Господи, только не такие подарки… Нам нельзя! Нельзя, чёрт подери! Одно дело — запаску поставить или ремонт машины оплатить, и совсем другое — дарить украшения… Это как обухом по голове, как удар под дых…
Губы непроизвольно задрожали, когда я, совершенно не зная, как реагировать на этот сюрприз, на автомате открыла крышку. В голове стоял противный гул, в горле кололся шипастый ком, подспудный животный страх сдавил сердце…
Несколько секунд слепо вглядывалась в чёрную подложку. Едва не выдохнула от облегчения — цепочка. Господи, спасибо… Кольцо, даже самое примитивное, я бы просто не пережила…
— Нравится, Олесь? — Адам вопросительно вскинул бровь, ожидая от меня хоть какой-то реакции.
Открыла рот, но так и не смогла ничего произнести. Попыталась сосредоточиться на лежащем на чёрном бархате золоте, на этот раз детально разглядывая звенья и плетение…
Полновесная, монреаль, два с половиной-три миллиметра. В длину не больше пятидесяти. На карабине оттиск торгового дома… Чёрт! Это определённо не то, что он хочет услышать…
Бессильно опустила коробочку на кровать. Закрыла лицо ладонями…
— Оле-е-есь…
— Не говори ничего! — я шмыгнула носом. — Подожди минутку…
Несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь сдержать дурацкие непонятные слёзы. Зачем-то бросилась Адаму на шею, просто не в силах сказать банальное "спасибо"…
— Олесь, ну хорош… Ты чего? — он машинально прижал меня к себе, погладил спину. — Я Анжеле заказал браслет, подумал — тебе тоже не помешает что-нибудь…
— Наденешь? — отстранилась от него, вытерла мокрые щёки тыльной стороной ладони, так и не рискнув поднять глаза.
— Конечно!
Повернулась спиной, подняла волосы…
Прохладный металл заскользил по коже, тёплые пальцы ловко застегнули карабин. Разгладили сложное плетение…
Всхлипнула последний раз. Повернулась к Адаму лицом, прикрыла рукой голую грудь…
— Мне идёт? — я кокетливо задрала подрагивающий от переизбытка эмоций подбородок, стараясь скрыть блеск в глазах.
Адам наконец-то улыбнулся. Недоверчиво покачал головой, сдавил пальцами переносицу, с облегчением сбрасывая с себя напряжение последних минут…
— Очень. Я же знал, что покупаю, — его улыбка стала шире, от глаз разбежались лучик морщинок. — Тебе на самом деле идёт, Олеська… Особенно в таком виде…
Слишком. Всё это — слишком. Его квартира, его кровать, холодящая шею цепочка, его руки на моих бёдрах, его грудной смех, влажные поцелуи, требовательные укусы, терпкий запах, душный полумрак, который совсем не рассеивается тусклым светом прикроватного ночника… Так не должно было быть. Не должно…
Запрокинула голову, подчиняясь давлению мужской руки, стягивающей волосы. Прогнулась в спине, застонала, ощущая, как член в очередной раз плавно толкается внутрь, вызывая болезненную воспалённую тяжесть в промежности — я точно больше не смогу кончить за сегодняшний вечер. Дважды, оказывается, мой предел, после слизистая становится слишком чувствительной, словно стирается и истончается, и трение внутри причиняет только боль, несмотря на обилие влаги. Но ему, Адаму, об этом знать необязательно…
Это стало привычкой. Потребностью. Жадностью. Это давно уже не любопытство, не азарт, не новизна страсти. Я думала… мы остановимся в нужный момент… Но не его тёмная похоть растворилась в моей зефирно-розовой запретной влюблённости, а эти два понятия смешались друг с другом, образуя грязное нетерпимое собственничество, толстым слоем покрывшее все когда-то яркие чувства. Оно выжигает изнутри, топит снаружи, становится адом…