— Тоже стадии?
— Они самые. По ступеням развития можно шагать и вверх и вниз, но оставаться на вершине — то, чего бы я хотел от тебя. Это невероятно сложно, заметила?
— Заметила, — Морра уронила голову на колени. — Я такая старая, но такая глупая.
— Вынужден признать, в этом я действительно виноват перед вами. Но все в твоих руках. Время еще есть. Учись.
— Да-да, потому, что я дала на это все свое согласие, — тихо прошипела Морра, и добавила несколько оскорблений в адрес Высшего.
ББ их пропустил мимо ушей:
— Умничка. У тебя все на сегодня?
Она кивнула, но он уже как обычно, не дожидаясь ответа, испарился.
Рыба, задорно плескающаяся, переплыла ближе к середине. Редкие светлячки скользившие у берега по отражению луны, служили ей легкой добычей, но какой-то запоздалый хищник отпугнул их с прикормленного места.
— И долго ты собиралась молчать о том, что встречаешься с ним?
Том тихо выбрался из палатки, и ворошил остывающие угли. Он проснулся почти сразу, как услышал голоса, и сначала не понял, с кем Морра говорит, и даже подумал, что жене угрожает опасность, но узнав ББ, решил послушать.
— Подслушивать некрасиво, — Морра хитро улыбнулась: лучшая защита, как известно — нападение.
— Давно, я спрашиваю, ты встречаешься с ним?
— Ты ревнуешь? — пока еще женщину происходящее веселило, но глядя как каменное лицо мужа, превращается в гримасу ненависти, внезапно стало совсем не смешно.
— Я задаю тебе вопрос. Давно. Ты. С ним. Встречаешься?
— Даже если так, что с того?
Не ревность, нет! Пренебрежительный щелчок по эгоизму, оттого воспринимался мужчиной еще более болезненно. Том полагал, что он для нее энциклопедия, лучший друг, соратник, наставник, учитель, он для нее целая вселенная, в конце концов. Морра несколько часов назад клялась в любви, а теперь выяснилось, что ее признание являлось ложью. Она всегда, в понимании Тома, должна была только с ним говорить на такие темы, они должны были вместе докапываться до сути вещей.
Не предательство, нет! Мелкий мерзотный червячок — обида, которая вгрызается в мозг, и разрушает отношения — родилась в душе Тома по отношению к жене:
— Что ты еще от меня скрываешь?
— Ничего я от тебя не скрываю, — тон которым он заговорил Морру напрягал. Всегда теплый, как парное молоко, голос, превратился в ледяной, колючий душ.
— Что у тебя с Максом?
— Я не понимаю о чем ты, — она начала отползать назад, видя как Том наступает все с той же перекошенной физиономией.
— Я все слышал.
— Да ничего, просто…
Том уже находился к ней почти вплотную, и прямо смотрел в глаза, подозревая ее в самом последнем, в чем хотел бы подозревать.
Морру сковал в свои титановые цепи страх. Всеобъемлющий, лишающий Воли и возможности мыслить. Она молчала, и совершенно напрочь забыла все вразумительные слова.
— Морра, я тебя последний раз спрашиваю, что у тебя с Максом?
— НИЧЕГО! — женщина взвизгнула, когда он схватил ее сзади за шею. — Я тебе клянусь, ничего не было…
— Я, по-твоему, глухой? Партнер, говоришь, может меняться? — боль становилась невыносимой, и Морра начала скулить, чем лишь больше злила Тома. — С Афи он поступает плохо, а ты хорошо поступаешь со мной, шлюха?
Том грубо дернул Морру и швырнул на землю, прижимая, и лишая возможности двигаться. Он был в бесконечное множество раз сильнее, она итак знала это, но сейчас применяемая им сила не имела ничего общего со знакомой прелюдией. Бранные оскорбления слетали с его губ одно за другим, а гнев уже дожирал рассудок:
— Сраная потаскуха, мерзкая шлюха… шкура… дрянь! Я убью тебя, шалава…
Том впервые потерял над собой контроль, и не понимал, что он делает и зачем. Всегда сдержанный, спокойный, он обрел истинную форму, давно пробудившуюся и сидевшую внутри. Мысль, что жена могла быть под кем-то — сводила с ума, злила, убивала в нем все человеческое. Вонзалась в сознание острее чем ножи; резала, рвала, кромсала изнутри.