Громко втянув в себя воздух, великан повернулся к другу и с ненавистью на него взглянул. Том, утирая кровь, отводил глаза, еще пока не желая принимать слова свидетеля за истину.
Тогда Аид, снова схватил Тома, и потащил его к Ивис. Девушка, приподняв подол до колен, топтала виноград в деревянной ванне, и что-то негромко пела. Приметив их, она сначала тоже обрадовалась, потом ей стало совсем уже не весело:
— В чем дело, мальчики?
— О, мы не надолго. Часто ты трахаешься с Максом? — Аид рубанул правду ей прямо в лицо, и наблюдая реакцию, понял, что выбил десяточку.
Девушка нервно кивнула, переводя взгляд с Тома на Аида, и обратно. Наблюдая ее испуг, Аид одними губами произнес:
— Спасибо. Подумай пока над тем, что ты натворила.
Аид уже уходил, и за ним следовал Том, постепенно осознающий, в какое дерьмо он вляпался сам, и вляпал женщину. Своей, у него язык, даже в мыслях, не поворачивался теперь назвать. Она ему не простит то, что он с ней делал. Такое нельзя прощать. Он унизил ее. Оскорбил. Обидел. И все это еще мягкие слова для его поступка. Он даже не дал ей возможности объясниться, а она пыталась! Она впервые умоляла его! Он сам себя никогда не простит. Том чуть ее не убил. Вспомнив ее слабо и прерывистое дыхание в тот момент, мужчина испугался. Его пробила нервная дрожь.
— У нас остается последний свидетель, которого мы допросим, и которому тебе придется поверить. Зови своего Высшего.
Аид видел, какие эмоции мелькают на лице Тома. Ему не требовалось признание, он итак понял, что там произошло. Вопрос пока стоял в другом: куда делась его единственная подруга, и где ее искать. Пока Том мешкался, Аид начал несвойственно злиться. Он несколько раз поторопил Тома, а затем рявкнул на него:
— Зови, я тебе сказал, мудила сраный.
Том не знал, как связаться с ББ. Морра использовала датчик, но где был второй, он не имел ни малейшего понятия. Перерыв весь дом, он еле нашел его в старых тряпках, которые жена хранила, как напоминание о прошлой жизни. Дрожащими пальцами, еле удерживая в них кружок, мужчина приложил его к виску:
— Сирион?
Хлопок.
— Уже осознал, что натворил?
ББ не улыбался. Напротив, он был зол. От мог ожидать такую выходку от кого-угодно, хоть от Морры, но не от Тома. Да и их физические возможности никак не могли соизмеряться. Когда они говорили с подопечной на берегу, Сирион просчитал любой исход, но снова не тот который сложился. Произошедшее злило Высшего, доводило до несвойственного ему бешенства, и стоя перед виновником событий, свое зло ему скрыть не удалось:
— Она все еще кристально чиста перед тобой и верна тебе, если вы хотели узнать это от меня.
— Почему ты не вмешался? — голос Тома дрогнул.
— Я и не должен. Вы свою судьбу творите сами. Единственное, что могу тебе сказать: я разочарован.
Хлопок. Сирион ничего больше не мог добавить. Горечь, сменившая злость, от поступка его любимого образца стала просто неописуема. Том двинулся в бездну, и толкнул туда Морру. Одним поступком.
Том повернулся к Аиду. Он потерян. Опустошен. Разбит. Уничтожен. И он сам сделал это с собой. Осознав случившееся, мужчина устало сел на кровать.
Но у великана уже нарисовались другие планы. Он прекрасно знал Морру, предполагал каков дикий мир за пределами Беты, и понимал, что нельзя оставлять ребенка одного без присмотра. А женщина в делах выживания совсем ничего не смыслила. И Аид уже догадывался, что она пошла без какой либо цели. Могла залезть в воду, могла заблудиться, могла спрятаться в какую-нибудь нору, могла пораниться, могла наткнуться на хищника. Да мало ли что могло с ней случиться?! С ней могло произойти, что угодно, и она совершенно не смогла бы за себя постоять. От Тома сейчас Аиду толка было мало, и он вновь потянул мужчину в путь.
К Верберу.
Вербер внимательно выслушал Аида, куря третью крепкую сигариллу подряд. Он время от времени посматривал на Тома, который сидел, держась за голову. Верберу захотелось тоже прописать ему хорошенького тумака, но решил, что мордобой пока подождет.
— Как давно ты ее бросил? — поинтересовался он.
— На рассвете.
— Самое страшное, что мы не знаем куда она пойдет, и что будет делать. Хорошо, если вернется, — Вербер говорил тихо. Ему не хотелось, чтобы Ольга слышала.