— Невыносимо, и ты тоже невыносимая, — Вербер пошел собираться, по пути инструктируя друга, что делать, чтобы самому не заразиться от жены. — Я вечером зайду, если у меня будут силы. Я бы отлупил тебя ремнем, честное слово, Морра, если бы ты была моей дочерью.
Она показала ему язык и отвернулась.
Мужчины пожали друг другу руки, и Вербер откланялся. Том вернулся к супруге, так и продолжив глупо стоять около дивана, уговаривая жену послушаться рекомендаций. Он уже чувствовал легкое недомогание, но не стал беспокоить итак замученного Вербера.
— Ладно, не хочешь — не надо. Просто потом он станет холодным, и толку не будет.
Том поставил стакан на стол, и лег к себе на кровать. Глаза щипало, и подступала головная боль. Он услышал, как Морра ругаясь и чертыхаясь, все-таки поднялась, и побрела в ванну. Процесс был действительно отвратительным, и ему самому не нравился, но деваться было некуда. Больницу так и не достроили, лаборатория тоже была не готова. Все шло из рук вон плохо. Им пришлось забить даже одну корову уже, потому что они выбивались из графика, а кушать хотелось. Аид перерезал корове горло, а Том держал бедное животное, которое даже не успело понять, что происходит. Кровь лилась бесконечно, источая приятный железный запах и едва заметный пар. Его тогда стошнило, а Аид, смеясь, хлопал по плечу, и поздравлял с почином. Жизнь, мол, брат она такая. Поток крови, который фонтаном брызгал на землю, Тому снился потом еще несколько дней.
Том переносил болезнь легко, на ногах. У него было слишком много рутинных дел, которые никак нельзя отложить. И когда Вербер, в очередной плановый визит, заметил, что Том болеет, он долго ругался, в манере, абсолютно несвойственной ему.
Болезнь в их доме надолго не задержалась, видимо решила, что с них итак достаточно страданий и приключений. Том снова выходил Морру, и подносил все, что она пожелала, только бы ей не приходилось вставать. В очередной день привычный ритуал приема лекарств с утра, успехом не увенчался, и видя, что Морра паясничает, Том решил, что жена окончательно выздоровела. Весь день она бездельничала раскладывая пасьянсы, пока Том хлопотал по дому: убрал снег, вымыл пол, почистил стекла, вытер пыль, перемыл посуду, и приготовил простецкий ужин.
Был один из тех замечательных вечеров ранней зимы, когда за окном шел редкий снежок. Теперь темнело рано, и им пришлось таки повесить часы на стену, чтобы не теряться во времени. Сначала тиканье раздражало обоих, но потом они смирились, и Морре даже начала нравится эта монотонность. Тик-тик-тик-тик.
Жизнь замерла. Все дела остались далеко позади, и изредка они выбирались из дома в гости, и очень много времени проводили вдвоем, запертые метелью и холодом.
— Сыграем? — предложил Морре Том, спустя несколько дней.
— Я черными, — Морра даже не взглянула на мужа.
— Да кто б сомневался, душа моя, — настроение у мужчины было прекрасным.
Том уселся к ней на диван. Он был в одних домашних штанах, и ему льстило, что изредка любимая женщина бросает заинтересованный взгляд на его торс. От безделья, мужчина снова занялся тренировками, возвращая мышцам былую привлекательную форму. Морра часто просыпалась, и видела, как он уже отжимается, качает пресс или подтягивается. Считала, сбивалась и снова считала, делая про себя ставку, сколько повторов он еще сможет сделать, прежде чем возьмет перерыв. В такие моменты Морра желала оказаться под ним, и удивлялась, как то, что они оказались заперты непогодой, ненавязчиво сблизило их снова.
Она дома носила какой-то растянутый топ, непременно черного цвета, и короткие шорты-разлетайки. Когда женщина неосторожно раздвигала ноги, пересаживаясь, Том успевал подглядеть, и оставался крайне доволен увиденным; он кропотливо собирал такие моменты в памяти, скучая по физической близости с ней. Мужчина ни на что не рассчитывал, но поделать со своим желанием ничего не мог. Еще Морра собирала волосы в пучок, оставляя несколько небрежных прядей, и выглядела максимально домашней девочкой; Том находил это милым, и ему бесконечно хотелось целовать ее. Но правило есть правило, и он не смел его нарушать. В конце концов, у мужчины всегда была ванная комната, чтобы сбросить накопившееся напряжение.
Бой проходил размеренно, степенно. Наученная горьким опытом, Морра больше не жадничала, и тщательнее чем обычно, оценивала каждый его ход, просчитывая свои на два-три варианта вперед. Сейчас на доске осталось почти равное количество фигур, где у нее образовалось преимущество в одного несчастного коня, которого она никак не могла реализовать. В этот раз как-то обошлись малой кровью, и теперь она гоняла его короля своим ферзем, и слишком поздно заметила, как белая пешка оказалась у нее в тылу. Выругалась.