Тому прилетело в спину от давней знакомой, которую он не заметил, когда шел в сторону Кухни. Девушка помахала ему, и успела увернуться от снаряда, который он запустил в нее в ответ.
— Передавай Морре привет! — крикнула она ему вслед, и продолжила играть с тем, кто прятался за деревом.
Кивнув, мужчина размял кисти, немного морщась, и отправился дальше. У Тома ныли запястья, шея, щиколотки, и посиневший укус на плече: Морра последний раз сильно перестаралась. Впрочем, он не жаловался. Ему нравились их игры.
За новый, прожитый в Бете, год много что поменялось. Близилась вторая в его жизни зима, а это значит, что еще не скоро снова можно будет достраивать здание больницы, которое он так и не успел достроить летом и осенью. Оставалось до смешного немного, и ему было жаль, что он пожадничал и не успел, начав параллельно закладывать фундамент для нового жилья Вербера. Тома все чаще и чаще посещала мысль, что без техники все нещадно затягивается, и человеческих сил катастрофически не хватает реализовать все грандиозные замыслы.
Смеркалось еще не так рано, и у мужчины появилась возможность свободно прогуляться, пока Морра заканчивает свой любимый ритуал подсчета. Тому нравились ее руководительские способности: она умела грамотно распределять обязанности, умела организовать чужую деятельность, умела легко принимать решения. И в противовес, ему совершенно не нравилось, что он редко видел ее из-за этого. И в довершение страшно бесило, как мужская часть населения, в своем большинстве, лебезила перед ней из-за ее красоты. Однажды ему довелось присутствовать в момент раздачи заданий на неделю, и Том видел с каким интересом некоторые заглядывались на его жену. Или ему казалось? Стоило мужчине встретится с ними взглядом, как они быстро отводили глаза, послушно кивали, соглашались с ней, пропустив половину слов мимо ушей, но больше старались не глазеть. У него тогда снова почти перемкнуло разум, но Том сдержался, взял себя в руки, и вечером в постели отыгрывался уже на жене. А она смеялась, понимая причину такого поведения, и позволяла применять силу больше, чем следовало бы. Их извращенная животная природа каждый раз неизменно брала свое.
Одно дело, полагал Том — любовная игра, и совершенно другое дело — когда некоторые сознательно были готовы поклоняться красивой женщине, не вглядываясь в суть ее поступков; подчиняться, видя красивую оболочку. Если бы Морра была дурой или уродиной, хоть что-нибудь из этого, ему было бы намного проще. Том долго размышлял, полюбил ли он ее, если бы она была некрасивой, и решил для себя, что полюбил бы. Он видел в ней гораздо больше, чем остальные.
Том разделил всех мужчин на две категории: тех кто готов подчиняться, и тех, кто готов подчинять. Последних было немного, да и те приходились ему друзьями. И это было хорошо заметно, когда все только-только началось для них в Бета-мире. Доминирующее трио друзей разделило обязанности управления, где каждый занимал определенную позицию, а его женщина (только его!) руководила невидимой рукой, грамотно распределяя между ними имеющийся человеческий ресурс.
Аида уважали, Вербера любили и ценили; а Тома слушали и боялись. И если бы не Морра, сглаживающая углы, вероятно, он бы только и делал, что выяснял отношения или дрался. Его страшно раздражали лень, ложь и слабость. Еще Томас искренне ненавидел нытиков — ту категорию людей, которые придумывали тысячу и одну причину, чтобы не работать или отлынивать. Те несчастные, кто имел неосторожность проявить эти качества, иногда могли получить от Тома увесистую оплеуху. И он совершенно не жалел о содеянном, искренне полагая, что такое отвратное поведение можно вылечить только силой:
— И какого хрена вы тут расселись? — Том подошел к двум праздно болтающимся парням.
— Мы устали, — достаточно дерзко ответил один. — Спина болит.
— А жопа не болит?
— Нет, — парень улыбался, прикрывая глаза от палящего солнца. — Жарко. Дай пять минут посидеть.
— Вы и так опоздали, — мужчина говорил с ними пока еще спокойно. — Идите закончите, и потом отдыхайте.
— Пять минут, мужик…
— У тебя где пять, там и десять. Встал и пошел.
— Вон Плешь тоже сидит, и ничего, — вступился второй парнишка за друга, махнув в сторону немолодого мужчины, с легкой сединой и залысинами, который мирно отдыхал под деревом, время от времени потрепывая рабочие перчатки в руках. — Чего ты до него не докопаешься?