— ...его пальцы ласкают мою… — Морра сама нежно касалась тела Тома, который лежал привязанный к кровати, с завязанными глазами, и был полностью сосредоточен на ее словах, отчетливо рисуя себе картины о которых женщина рассказывала. — …и он знает, что все это принадлежит тебе, но не останавливается, становясь все напористей, — женщина продолжает еще тише шептать различные пошлости, описывать позы, подробно, в мельчайших деталях мужчине на ухо, время от времени его покусывая и подразнивая.
Терзаемый ревностью, Том с невероятной силой вырывался из ее пут, потеряв связь с внешним миром. И если ему удавалось освободиться сразу — пощады ждать ей уже не приходилось. Разъяренный мужчина, распаленный собственным воображением, обращался в чудовище, которое уже не церемонилось со своей самкой, причиняя ей нестерпимую физическую боль. Он ее душил, хлестал по щекам, порол, кусал и постоянно грозился убить. Он желал растерзать Морру, так же, как и в ту ночь. С небольшой разницей — она больше не испытывала страха в такие моменты, и просила еще и посильнее.
Уже позже, уставший, удовлетворенный, испуганный, Том нежно шептал слова извинений, а Морра, оглядывая проступающие синяки, жадно глотая воздух, смеялась, и ласково его целовала, благодаря за страсть и правду.
Разумеется, вся черная магия похоти не выходила дальше их гнезда, оставляя намеки на измученных телах. Оба знали теперь о своей больной любви, и с трепетом относились к ней, пряча следы под одеждой. Случались и моменты полные нежности, без жестокости и боли, но для поддержания баланса. В противном случае, они действительно могли бы однажды убить друг друга в порыве страсти:
Том вертелся около зеркала, придирчиво оценивая себя, и пытаясь понять, нравится ли ему, как он оделся или нет. Без вмешательства жены, мужчина выбрал какие-то непонятные темно-синие штаны из грубоватой ткани и белую обтягивающую футболку. Он искренне не понимал, вещь должна так сидеть, или он ошибся с размером. Том полюбовался своими бицепсами и поправил волосы на голове.
— Ого!
Мужчина поспешно выключил зеркала, и повернулся к жене:
— Что?
— Ничего, — Морра, загадочно усмехаясь, направлялась к нему.
Приблизившись вплотную, она схватила его за зад:
— Мне нравится особенно вот эта часть твоего образа, — не дав возможности ответить, она его нежно поцеловала, и начала опускаться на колени.
Немного позже, застегивая пуговицу на штанах, Том довольно жмурился:
— Душа моя, я тебя очень люблю.
— Взаимно, — она очаровательно рассмеялась, и прильнула к его груди.
Для остальных, непосвященных, Том и Морра стали той самой парой, которая гармонично смотрелась в любой ситуации и при любом раскладе. Они сделали то, что не смогли до них другие — объединили всех под своим крылом. И не понятно, что явилось истинной причиной: обстоятельства, подкинутые Высшими, или их общая целостность, к которой стремился Человек всегда. Им нравилось стоять на вершине, почти до головокружения нравилось руководить, хотя ни он, ни она, этого не признавали вслух. Тех, кто был против такого устройства они жестко и методично перевоспитывали. Точнее пытались.
Случилось еще кое-что, что Морра ждала уже достаточно давно. Однажды она стояла в ванной, пока Том спал, и с удивлением разглядывала свои пальцы, на которых красовались розовые разводы. По внутренней стороне бедра стекала тоненькой полоской капля крови. Сев на пол, Морра поняла: она снова полноценная женщина, способная зачать. И это ее испугало ровно настолько, что женщина битых полчаса пялилась на свою руку и думала, что случившееся всего дурной сон. Успокоившись, Морра размышляла, о естественности процесса: все нормальные женщины переживают такое в других мирах, да и в Бете, и все в их жизни прекрасно. А ведь раньше и она была в их рядах. Однако, как биологический возраст взял свое, она сделала операцию по смене матки, и забыла про это навсегда. Ну как навсегда, до этого момента. И теперь ей стало интересно, как скоро она забеременеет, и забеременеет ли вообще. Пока ни с кем в Бете не случилось интересного положения — Морра решила для себя не волноваться; именно потому не поспешила сразу поделиться новостью с мужем, пытаясь прийти в себя, и унять внезапно разбушевавшееся раздражение от всего вокруг. Вдобавок, все ее чувства словно обострились: она слышала запахи острее, видела мелкие дефекты своей идеальной кожи, улавливала малейший скрип вокруг и шум в ушах, и ее все страшно бесило. Справиться с новым состоянием было невероятно сложно, и Морра совсем не помнила, как раньше вела себя во время такого периода. Когда Том проснулся в тот день, она наивно полагала, что сдержит себя в руках, но внезапно он взбесил ее так, как никогда до этого: