Том промолчал, наблюдая, как продолжили дикую пляску чертики в ее глазах. Как же она любила лезть под шкуру наживую. Безвольно сжимая и разжимая кулаки, Том сделал еще шаг назад. В этот раз они его отнюдь не возбуждали.
— Ты знаешь, я второй раз повторять не люблю.
— Ну так скажи просто, что ты мне сделаешь?
Она сделала шаг вперед, он — два назад. Шумно выдохнув, Том развернулся и вышел, ругаясь про себя последними словами на ситуацию. На нее он не мог злиться, как бы ему не хотелось. Даже обозвать Морру дурой, в своих мыслях, Тому было противно. Однажды он уже наговорил ей гадостей, да столько, что хватит на несколько жизней.
Компания сидела по прежнему, и уже болтала о чем-то стороннем. Казалось, что о конфликте все забыли. Даже Вик, когда Том появился в дверях, никак не высказал, даже взглядом, своей неприязни.
— Мы обсуждаем Новый год.
— Да, — Амелия радостно улыбалась, — мы выяснили, что такой праздник был во многих мирах. У нас он, например, назывался Событник.
— Интересное название, — Том опустился на стул, и поковырялся вилкой в тарелке.
Аппетит окончательно пропал. Ссоры с Моррой, даже самые незначительные, всегда выматывали его до предела. Том снова выдохнул, досчитал до десяти, и осторожно опустив вилку на стол, потянулся за бутылкой, и щедро плеснул себе в бокал; действо происходило под пристальным взглядом Вика, который просек, что Морра там в туалете устроила Тому небольшую сцену. Жаль, ему не представилось случая посмотреть на это.
Аид, наблюдавший за Томом, так же внимательно, как Вик, все прекрасно понял. Он уже по одному взгляду друга научился определять стадию бешенства Морры.
— Время в Бете тянулось раньше не так, — Вербер поманил бутылку к себе, и Вик вежливо ему ее передал, — я для себя Новым Годом отмечал свой день рождения, каждые 365 дней. Каждый день палочки рисовал.
— Как заключенные? — Вик поглаживал свою бороду, и вспоминал исчерченные стены камер. — В моем мире я такое видел.
— Пусть будет как заключенный. Хотя, по большому счету, это так и есть. Мы свободны без свободы. Предлагаю выпить за это, — он поднял бокал, и ни с кем не чокаясь, опрокинул его в себя широко открыв рот. Ольга бы сказала — первый признак, что муж хочет нажраться до отключки. Красная капля пробежала у него по подбородку, и он быстро вытер ее салфеткой.
— Мама нам с сестрой в этот день всегда дарила подарки, — Амелия вспомнила про маму и немного расстроилась, — я до сих пор помню свой первый подарок: маленькое белое платье. В нем же меня и выдали замуж…
Мока никак не прореагировал, зная историю до мельчайших деталей.
— Ты была замужем? — удивленно спросил Вербер. — Ты же совсем ребенок. Сколько тебе? Шестнадцать?
— Семнадцать, — девушка смущенно опустила глаза, — Мокки мне уже сказал, что я самая маленькая здесь теперь.
— Тем лучше для тебя, — Морра вернулась из уборной, держа за уголок листик, — возраст не показатель, поверь мне. А если кто-то тебя будет тыкать носом в это, обязательно скажи… тоже мне.
— Ты порешаешь все вопросы? — насмешливо поинтересовался Вик. Все-таки она ему нравилась. И даже больше, чем он сам того желал: он смотрел на женщину, любовался, невольно представлял себе ее в другой обстановке, и ему нравились пошлые быстрые мысли.
Снова приподняв одну бровь, Морра недовольно глянула на Вика. Перевела взгляд на угрюмого Тома, изучила проступающие синяки обоих, затем молча извлекла из морозильного отсека два замороженных куска мяса, и так же молча протянула каждому из них.
— Амелия, во сколько тебя выдали замуж? — перевела она тему, и увидев, что Том просто держит кусок у щеки, ласково переместила его руку на скулу. Вика немного кольнуло пренебрежение по отношению к нему: на него Морра даже не взглянула.
— В пять лет. Это мое самое первое воспоминание. Муж был старше, и я считаю, мне повезло, что я не успела забеременеть от него. Не думайте, он прикоснулся ко мне только когда пошла первая кровь. — Девушка говорила извиняющимся тоном, понимая, что такие разговоры неуместны к столу. — Мама родила меня в пятнадцать. Что для нашего мира вполне себе норма. Брак заключался рано, когда ты еще совсем дитя, и после, как жена, ты всецело принадлежишь мужу, подобно предмету личной гигиены.
— Дикость какая, — Морра краем глаза следила, как Том и Вербер активно начинают налегать на вино, передавая друг другу уже вторую бутылку. — Жена итак принадлежит мужу, как и муж жене. Иначе зачем вообще быть вместе? Только это живые люди, а не вещи, — она немного подумала и спросила, — обязательно нужна какая-то церемония? Слов недостаточно?