— У нас нет. Целый обряд, длившийся несколько дней и ночей, — Амелия нервно вертела в руках вилку, — из хорошего: девочки маленькие, и ничего не помнят. Некоторые традиции откровенно ужасны, — девушку передернуло. — И я на самом деле рада, что все закончилось. И тот мир чья-то фантазия. Бета стала для меня спасением, и я не скучаю ни по кому из того мира. Ну, только если по… сестре и маме.
— У нас такого не было, — Вик наконец задержал путешествия бутылки у себя, — все по согласию. И если тебе не хочется жену, то можешь и не женится. Я так и не женился. Работал постоянно. — Мужчина говорил вполне искренне, совсем не кривя душой. — Я был женат на работе.
У Тома зачесался язык съязвить, но Морра погладила его по колену, и он промолчал.
— А вы давно женаты? — Вик обращался к Морре. Он прищурился, запоминая и анализируя каждую мелкую эмоцию на ее лице.
— Мы не женаты, — ответил за нее Том, злобно, с легкой ноткой обиды, отнимая у него вино и наполняя очередной бокал до краев.
— Надо же…
— Но поженимся, мы просто с Томом не определились с торжеством. Такой выбор, такой выбор… а хочется самого лучшего. Мне так точно. — Морра снова под столешницей погладила колено Тому, и говорила слишком быстро, словно убеждая себя, а не присутствующих.
Мужчина нахмурился и взглянул на жену. Названную. Пока еще названную жену, которая только сейчас заговорила впервые на эту тему, и не хотела провести пресловутый обряд на глазах у всех. Тома невероятно расстраивала ее позиция, и он не понимал, она выгораживает его, или опять издевается. Морра же продолжала:
— Но я и без дурацких церемоний считала, и считаю, что Том — мой супруг. Половинка моей души, если вам так проще.
Морра на самом деле так не думала. Никаких половинок. Они каждый по отдельности отдельная цельная личность, но вместе они становились чем-то невероятно сильным, чем-то полным и законченным. Она принимала его безоговорочно, позволяла Тому быть самим собой и уважала его неадекватные желания в отношении себя. Том неосознанно повторял за Моррой, и учился работать над собой, хотя некоторые вещи давались ему намного сложнее. И если Том строил кирпичк за кирпичиком мир вокруг себя, то Морра кирпичик за кирпичиком укладывала башенку их чувств и отношений. Они помогали друг другу, когда это было необходимо, и учились. Постоянно учились.
Каждое слово Морры звучало странно и неприятно для Вика. Ему не нравилось не контролировать свои чувства. И заметив, как она одной рукой трогает Тома под столом, Вик вновь прищурился.
— Ты будешь такая красивая невеста! — Амелия коснулась плеча Морры, восторженно хлопая ресничками. Она обожала ее, тем самым детским обожанием, которое свойственно молодым девушкам. — Почему ты всегда в черном?
— Потому, что могу, — Морра загадочно ухмыльнулась. Ей совершенно не хотелось объяснять своё пристрастие к черному цвету. Черный для нее являлся ничем иным как выражением внутренней живущей тьмы внутри. И Морра свою тьму трепетно любила и взращивала. Да и цвет ей несомненно шел, подчеркивал, выделял. Словно очерчивал контур вокруг женщины, отделяя ее от всех остальных.
— С самого первого дня в черном гуляет. Хотя однажды мы видели ее в красном, — Аид тепло улыбнулся. — Амелия, тебе, кстати, идет голубой. Носи его чаще.
Морра поддержала комплимент, как и Вербер, а девушка снова засмущалась, и немного впала в румянец, в этот раз спрятав личико в Моку. Вик же смотрел на Морру. Прожигал ее взглядом, и понимал, что безоговорочно пленяется мрачной женщиной. Он обратил внимание на ее чувственные губы, которые растягивались в улыбке, ровные зубки, милые щечки. Он только сейчас приметил небольшие, уже почти не заметные, синяки от пальцев, справа на шее, которые она старательно прятала; на те нехитрые волнительные движения, которые она совершала, заправляя за ухо волосы. Вик давно не влюблялся, только в юности, и ему не нравилось неподвластное волнение. Он с завистью зыркнул на Тома, встретив его пронизывающий взгляд, который не чувствовал до этого, увлекшись разглядыванием чужой женщины.
«Мое. Не трожь».