Глупая борьба, внутри каждого из них, набирала обороты.
— Приходи рано утром к нам на Кухню. Я готовлю для всех желающих, — щеки толстяка забавно колебались при каждом слове.
— Один?
— Не совсем, — как-то не охотно отозвался он, — у меня есть несколько бестолковых помощников, которые абсолютно не чувствуют еду.
Морру заинтересовала его тучность, она находила это интересным. В их мире все были стройные, без капли жира. Сложно растолстеть, когда из деликатесов у тебя желе, вода и растительное молоко. Она еще помнила, что мужчины в их мире сидели на волшебных таблетках, поддерживая мышечную массу. Как всегда, в отличие от Тома. Он, даже в тайне от нее, предпочитал физические упражнения, скорее для тонуса, нежели для поддержания фигуры.
Народ начал расходиться, когда все насытились не столько едой, сколько общением. Морра, чтобы оттянуть момент выяснения отношений, вызвалась помочь толстяку с уборкой поляны, в то время пока Том ждал ее, облокотившись на дерево неподалеку. Все его поклонницы, от которых он с трудом отделался, давно уже растворились в наступающей темноте. Да они и не интересовали его. Он мрачно наблюдал, как к Морре стремятся прийти на помощь все новые и новые кавалеры, а она им мило улыбалась и позволяла жать себе руку. Безусловно, она была намного красивее всех здешних женщин и девушек, намного утонченнее и изящнее. Ее соблазнительная фигура легко угадывалась даже в безобразном белом балахоне. Том рассудил, что внимание вскружило ей голову, и оттого сердился еще больше. Новая его сущность — тирана и собственника пробудилась, и засыпать обратно уже не собиралась. Он и раньше отгонял от нее назойливых озабоченных отщепенцев, но в этот раз все происходило иначе.
Когда ритуалы прощаний и дежурных фраз закончились, Морра неспешно подошла к Тому. Они взглянули друг на друга с вызовом, и молча пошли в сторону нового дома, не обменявшись по пути ни единым словом. Зато в доме Том разразился, совершенно не сдерживая гнев:
— Что ты себе позволяешь?! — он ударил стену, чтобы не ударить ее. — Ты совсем обнаглела?
— Ты мне расскажи, я думаю у тебя лучше получится! — она повысила голос первой. — Развел там сладкие заигрывания с этими…
Неприличное слово слетело с ее губ в адрес девушек. Том вновь ударил по стене, сжимая кулаки:
— Они меня не лапали, Мор! И на ушко ничего не шептали! И я не гулял с ними! — уже орал он, теряя контроль над своим поведением.
— Я слепая что ли?! Хотя знаешь, да!… — Морра совершенно не желала ему уступать в громкости. — Пошел ты!..
Последнее выражение стало лишним, и он прервал ее, грубо схватив за руку. В ответ женщина зашипела:
— Ты первый это начал, это ты сразу сделал вид, что не знаешь меня. Это ты…
Упреки и обвинения, одно за другим, посыпались в его сторону. Тома это только больше распаляло, но он стойко игнорировал неуместное возбуждение, неимоверно злясь на жену. Мужчина крепче сжал руку, пока Морра не вскрикнула от боли:
— Отпусти, придурок, мне больно. Я тебе все равно не интересна…
Она снова грязно выругалась, морщась, и пытаясь высвободиться. Мученическое выражение лица осадило пыл, и Том немного замялся, поняв, что причинил ей боль. Он испугался, поспешно захотел обнять любимую, желая снизить накал страстей и успокоиться. Но Морра начала сильнее вырываться и шипеть на него:
— Урод ты, Том! Отпусти, зачем я вообще с тобой связалась!
И чем сильнее она брыкалась, тем крепче он ее держал, пока Морра снова не вскрикивала. Том сам не понял, как не разжимая рук, он развернул женщину к себе спиной и жестко наклонив, стал с ней единым целым. Она что-то еще злобно рычала, ругалась, пыталась кусаться, и чем больше сопротивлялась, тем сильнее он желал ее. Только когда женщина начала легко стонать, он понял, что битва окончена. Он победил.
— Я ни с кем не желаю тебя делить, — Том больше уже не душил ее в объятьях, после страстного соития, а ласково поддерживал, — Не надо воспринимать мою вежливость, как тебе заблагорассудится, радость моя. Я просто не хотел обижать этих людей, только и всего. И прости меня, если я сделал тебе больно.