Морра вернулась глубоко в ночи, застав лежащего поперек кровати Тома, в расстегнутой рубашке и спущенных штанах. Не нужно было быть прорицателем, чтобы понять, что здесь происходило. Она попыталась его растолкать, изрыгая абстрактные ругательства, но Том что-то пробурчал и продолжил сладко посапывать.
«Мда», — думала она. — «Немного больно».
На самом деле было очень больно. Невыносимо больно. Она чувствовала, что от Тома неприятно пахнет чем-то терпким, и понимала, что раздевался он явно не сам. Ее страшно раздражало, что Том повел себя как дурачок на поводке — куда повели, туда и пошел. Он был способен вмешиваться в ход событий, но лишь тогда, когда ситуация достигала какого-то апогея, или когда глубокая чаша терпения переполнялась, что же сейчас с ним случилось? Морра терзалась этими вопросами и не могла найти ответа. Ей недоставало жизненного опыта, которого у нее не было даже не по ее вине.
Теперь женщина стояла на освещенной улице и не знала куда идти. Оставаться с ним ей больше не хотелось, и ноги понесли ее в сторону Кухни, пока что единственного места, где она чувствовала себя в безопасности. По пути она вспомнила признание Аида, и развернувшись, уже более уверенно, отправилась к нему.
Огромный мужчина собирался спать, когда в дверь его дома заскребли женские коготки:
— Я буду жить у тебя, — темные глаза вперились в него снизу вверх.
Она стояла перед ним, расстроенная и разъяренная одновременно, что Аид замешкавшись, отступил в сторону, пропуская нежданную гостью внутрь:
— Я могу спросить, почему?
Ее глаза засверкали злостью, и Аиду это снова напомнило Марту.
— Потому, что с тобой я буду чувствовать себя спокойно.
— Это единственная причина?
— Да. И если ты меня выгонишь…
Аид все прекрасно понимал. Он понимал, почему она стоит у него в доме, почему ее прекрасная грудь так тяжело вздымается, почему изредка она вздрагивает, и почему красавица так грубо ругается себе под нос. И он даже знал имя этой причины.
— Я не собирался тебя выгонять. Мой дом — твой дом. Только я не уверен, что хочу делить с тобой постель, Морра.
Последняя фраза далась ему с большим трудом, так как на самом деле, он готов был и сейчас прижать ее к своей могучей груди, чтобы утешить, и вряд ли бы дело ограничилось только этим. Она же придя к нему, даже не задумывалась над тем, что ей нужно будет ложиться с ним в одну постель. Удивленно хлопая пушистыми ресницами, Морра снова выругалась.
— И пожалуйста, — великан заботливо начал готовить ей спальное место, — не раздевайся при мне. Это моя единственная просьба. Я прекрасно контролирую себя, но боюсь, что длительное отсутствие женщины, и твоя близость собьют меня с пути.
Больше он ни разу не взглянул на нее, и ничего ей не сказал.
Они наконец-то встретились на следующий день на Кухне. Том примчался туда, как только обнаружил, что его женщина дома не ночевала. Он увидел ее еще в окне, как она склонив голову и поджав от напряжения губы, резала что-то. Он даже не помнил, как влетел внутрь, как проскочил мимо несущего огромный ящик овощей, Ионено, случайно толкнув его так, что все овощи разлетелись по полу. И если бы здесь совсем никого не было, Том вел бы себя менее сдержанно:
— Мор, надо поговорить.
Она спокойно взглянула на него, и вытирая руки о фартук, последовала к выходу, все так же не говоря ни единого слова и никак не меняясь в лице.
— И почему ты не ночевала дома? — Том старался говорить спокойно.
— А должна была? — ее глаза соблазнительно сверкнули.
— Мы как бы пара…
— Том, — Морра подняла руку и закрыла ему рот ладонью, прервав. — Не о чем говорить. Все. Точка. Разговор окончен.
Ему стоило огромных усилий сдержать себя, чтобы не схватить ее, и не накричать. Все происходящее было абсолютно дико, нелогично. Тома не столько бесила ее дерзость, сколько снова возбудила. Желание укротить ее, довести до состояния покорного мурлыкающего создания — сводило с ума. Он тупо пялился жене вслед, стараясь успокоиться. Когда ему наконец-то удалось взять себя в руки он подумал, что может быть она и права.
«Прекрасно. Просто прекрасно, жестокая ты стер… Морра. Жестокая».
Он знал куда ему пойти. Одного дня хватило, чтобы понять, как легче всего забыться и решить проблему. Взрослые проблемы — не взрослые решения.