Она развела руки в стороны, недовольно вышагивая по дому, и ее кружевной халатик соблазнительно раскрылся, маняще зазывая обнаженным телом.
— Да уж, повезло так повезло, — один взгляд, и грязные мыслишки вытеснили все проблемы из головы Тома, — А из познаний в робототехнике умение вкручивать один болтик, да, Мор?
— Вообще-то, саморез, — процедила она сквозь зубы, косо поглядывая на него. — Хочешь повыпендриваться, что ты их конструировал, да?
Она не ошиблась — ему нравилось дразнить ее абсолютно на ровном месте, и каждый раз женщина велась на провокацию. В ее глазах начинали загораться огоньки — первый признак того, что она попалась, и начала злиться. Быстро вычислив ее слабые места, мужчина бессовестно пользовался этим, разыгрывая всегда один и тот же сценарий, дурманящий его. Вот и теперь, Том, все так же засунув руки в карманы, довольно лыбился и ничего более не говорил.
— И чего ты молчишь? — она медленно надвигалась на него, и с каждым шагом искорки превращались в чертиков, сводящих с ума.
Когда она почти вплотную подошла к нему, Том распростер объятия ей на встречу, отлично зная, что она сделает дальше. Морра не стала его разочаровывать, и несильно укусила, а он ойкнул и прижал жену к себе. Женщина чертыхнулась, выражая недовольство, но уже через несколько минут, ее недовольство переросло в сладострастное скуление. Уже начинался достаточно сильный ливень с громом, приглушая стоны.
— Ты бываешь несносен, — она все еще прижималась к панорамному окну, по которому с обратной стороны стекали огромные капли, образуя причудливые узоры.
— Ничего не могу с собой поделать, — Том не отпускал свою женщину, тяжело дыша в плечо. — Я люблю тебя, и кажется, смогу доказать свою любовь еще раз.
Морра немного его толкнула, желая высвободится, но он властно вжал жену обратно. Том ни капли не солгал, зная, что если Морра окажет малейшее сопротивление, то он снова овладеет ей. Она еще раз непослушно дернулась, а большего ему было и не нужно.
Когда он наконец-то устал и отстранился, она уже еле держалась на трясущихся ногах, и всхрапывала, как загнанная лошадь. Морра не помнила когда еще Том был таким активным. В прошлом мире он старательно избегал близости под любым предлогом, и мог не касаться жены годами, чтобы она не делала: грудь, новые мышцы, таблетки. Сам не брал и другим не давал, всегда лишая возможности сходить налево, оказываясь рядом, стоило ей с кем-то начать флиртовать. Тогда она этого не понимала, а сейчас была благодарна, что Том оставался у нее единственным. Она даже девственность потеряла с ним, но это было настолько давно, что ему пришлось напомнить ей об этом немного позже.
Том, ласково поддерживая жену за талию, довел до постели.
— Ты настоящий клад, радость моя, — он снова начал ее целовать.
Морра обреченно застонала:
— Ты еще раз хочешь?
— Нет, — Том заулыбался, — я просто подумал о том, что даже если у нас ничего не выйдет в этом мире, и Высшие решат нас все-таки стереть, все то, что я переживаю с тобой, явно того стоит.
— Ты про то, как мы сейчас?..
— Нет, — он уткнулся ей в шею, — я про то, что их высшая цель, полное дерьмо, если мы… наша раса, не свободна и несчастна, а когда я с тобой — я самый свободный и счастливый Человек во всех мирах.
Сказав, он почти сразу тихонько засопел. Морра, боясь потревожить его сон, не шевелилась и думала, что Верховный был прав в одном: Любовь и Жизнь — величайшие из существующих даров. А им повезло сразу с двумя подарками мироздания. В этих светлых мыслях она уснула.
Ранним утром, когда гроза давно закончилась, оставив после себя прохладную свежесть, парочка проснулась от непонятного шума.
За столом, повернувшись к ним спиной, сидел Сирион. Он уже самостоятельно заварил себе чай, и соорудил простенький завтрак для двух лентяев. Высший еще и неплохо сервировал стол. За столько лет тесной работы с человеками, он нахватался их привычек и традиций, и ему доставляло отдельное удовольствие делать что-то свойственное человекам. Умел и понимал он не все, но за процессом приема пищи раньше следил очень внимательно. Том и Морра, как ни крути тоже занимали теперь отдельное место в его жизни, и он даже признался себе, что они ему нравятся даже больше, чем до этого.