Ингеборга и Паприка».
«Ты улетишь и не вернешься, София.
Начнём с вражды…»
«С вражды?» — Я икнула.
«Обязательно.
Ты начнешь нас обвинять в чем-нибудь.
Например, скажешь, что мы тебя оторвали от важного дела».
«А что?
Не оторвали меня от важного дела?» — Я с напором посмотрела на Паприку.
«Мне кажется, что мы так сдружимся, что без слов поймем друг дружку», — Паприка не испугалась моего взгляда.
«Мне казалось, что отношения между заказчиком и… должны быть другими».
«София.
Ты хочешь сказать, что не так представляла встречу с девушками по вызову?»
«Я одна.
Мне неприятно, что я одна.
Откуда мне знать, что и как должно произойти.
Я вас пригласила, как подружек».
Я не удержалась.
Забилась в руках Ингеборги и Паприки.
Меня подкидывало.
Поднимало на волне.
Опускало.
Снова швыряло.
«Все хорошо, София, — мне шептали из розовых облаков. — Все у тебя прекрасно».
«Добились своего? — Я с трудом разжала губы. — Вы хотели меня подчинить».
«В общем и целом ты не права, София, — Ингеборга меня поцеловала.
Затем Паприка поцеловала.
Потом – они поцеловались.
И еще – вдвоем меня целовали. — Мы не играли с тобой.
Мы искренен тебя любим».
«Только что увидели, и искренне полюбили», — я тяжело дышала.
Чувствовала себя придавленной кошкой.
Но почему-то не хотела, чтобы Паприка и Ингеборга сейчас ушли от меня.
«София.
Ты можешь не поверить нам.
Но мы любим всех.
И ободряем всех.
Разве, человек не может любить всех и каждого?
Мир прекрасен!
На всех хватит любви».
«Теперь я поняла, что означает – элитные профессионалки, — я – удивляясь себе – поцеловала Паприку.
Затем погладила Ингеборгу. — Я думала, что все происходит механически.
Но вы вкладываете свое счастье в каждого…»
«Не стесняйся этого слова, София.
Ты хочешь сказать, что мы осчастливливаем каждого клиента?
Для нас вы – не клиенты».
«Поэтому вас хотят… видеть снова и снова.
Вы дарите надежду.
Даже самым безнадежным вы внушаете, что они – лучшие».
«Ты права, София.
Но мы не только внушаем.
Мы – верим в это, что каждый – и есть самый лучший».
«Вы - больше философы, чем девушки по вызову».
«Мы – философы.
Ты можешь жить с нами, София.
Бок о бок».
«У меня нет столько денег, чтобы вам платить».
«Мы не за деньги.
Деньгами нас благодарят.
Но мы…»
«Тогда просветите меня».
«У нас с тобой разница пару лет, София.
Но нет этой разницы.
Мы слишком похожи».
«Внешне похожи»? — Я засмеялась.
«Все люди похожи, София.
Вглядись внимательно
Мы все – дети добра!»
«Нуууу!
Теперь вы заговорили, как сектанты.
На самом деле мы все – подданные нашего Императора.
Слава Императору».
«Императору – слава!
Славить Императора – разве, не сектантство?»
«Девочки!
Язык до измены доведет».
«Мой язык довел тебя до измены, София? — Паприка высунула язычок. — Мне кажется, что мой язык довел тебя…»
«Прекрати, Паприка.
Мне стыдно».
«Стыдно?
А было мучительно больно?
Сладостно больно?»
«Дааа».
«Тогда получается, что сладостная боль – стыд».
«Я не понимаю вас».
«Тогда я поясню, София, — Ингеборга сменила Паприку у моих коленей. — Повторю и поясню».