У меня уже есть… – Я на себя взглянула.
Завизжала.
Ладошки к щечкам прислонила. — Я же голая. — Затем одумалась.
Одной ладошкой грудь прикрывала.
Другую ладонь на низ живота опустила… — От Синдереллы убегала.
Одежду на астероиде оставила.
И я все время голая была?
Почему мне никто из космополицейских не сделал замечание?
Я же на полицейских космопостах появлялась в непотребном виде.
Перед полицейскими на Ярмарке Любви волосы сбривала…
Помощники управляющего — Герасим и Лейсан – мной обнаженной любовались.
А я и не замечала.
Всякие на меня смотрели.
Я же в задумчивости не понимала, что я голая».
«Вид даже самый потребный, — губернатор козла от груди не отрывает.
Козел же пригрелся на груди губернатора.
Привыкает.
Родственную душу чувствует.
Оба они дорого стоят – губернатор и сарказмониевый козел… — Тебя космополицейские и другие не осуждали за обнаженность, София.
Кто же девушку осудит за то, что она голая?»
«Ну да, ну да», — я к космолету отхожу.
Спиной к губерантору и его свите не поворачиваюсь.
Мало ли что они сзади могут мне сделать..
Тут Ингеборга и Паприка из космолета выходят.
Тоже… голые.
«Ингеборга, Паприка, — я закричала на них. — Вы не сказали мне, что я без одежды.
Так еще и сами разделись.
Зачем?»
«София!
Мы подумали, что ты специально перед нами обнаженная предстала, — Ингеборга и Паприка глазища распахнули. — Поэтому мы за компанию…
Мы же – подружки».
«Вы разбирайтесь между собой, девочки, — губернатор облизнулся. — Я уезжаю.
Не хочу, чтобы моя жена меня с вами застала.
Или корреспонденты с избирателями нас увидят.
Слишком большая цена за вашу красоту.
Пока, девочки.
Между нами претензий нет», — губернатор нам воздушный поцелуй послал.
И укатил.
«Об обещанном мне дорогом платье губернатор, конечно же забудет», — я зашипела.
«Мы слишком большая цена за его выборы, — Ингеборга тоже шипела. — Возомнил о себе много.
Кто он?
А кто мы!
Мы – красавицы.
Он же – всего лишь губернатор какой-то».
«Претензий у губернатора к нам нет? — Паприка обозлилась. — Зато у нас к нему куча претензий.
Полюбовался обнаженынми красавицами.
И ни сольдо даже не оставил.
Так мужчины не должны поступать».
«Так мужчины не должны поступать, — Ингеборга согласилась. — Но поступают.
Если он захочет нас пригласить… вызвать, то мы не полетим».
«Не полетим к этому губернаторишке», — Паприка мстительно засмеялась.
Я тоже смеялась.
Смеялась.
Смеялась.
Да и досмеялась…
Рядом с нами на аварийной тяге опустился космолет… Синдереллы.
Синдерелла выбежала – прекрасная в своем гневе:
«Наконец, я тебя поймала, глупая наглая София».
«Поймала?
Меня? — Я кулачки в бока уперла. — Не поймала ты меня, Синдерелла».
«Ты от меня сбежала, София».
«Не от тебя я сбежала, Синдерелла.
Я сбежала от самой себя.
Так надо было».
«Ты – глупенькая, София…»
«Хватит называть меня глупенькой, Синдерелла.
Я не глупая.
Я намного умнее тебя».
«Умнее меня? — Синдерелла глазища распахнула в удивлении. — Никого нет умнее, чем я…»
«Хахаха, Синдерелла.
Ты сейчас огромную глупость сказала.
Тем и доказываешь, что ты сама глупая. — Я издевательски захохотала. — Вспомни, сколько раз ты меня называла глупой».
«Сколько раз я тебя называла глупой, София?»
«Много раз ты меня называла глупой, Синдерелла».