Да, Аркадий-Глен действительно этого не учёл. Его личная проблема заключалась в том, что теперь он не мог отдать предпочтение Глену, всё ещё будучи уверенным, что он - Аркадий. Что могло быть правдой, если Палмер всего лишь дурачился с ним как с игрушкой. «Сегодня ты у нас будешь Гленом, примерь вот эти волосы и браслеты. Да, отлично, футболку навыпуск. Вот таблетка с воспоминаниями. А завтра ты вновь станешь Аркадием». Неразрешимая дилемма.
- Не спеши, у тебя ещё есть почти час, чтобы выбрать путь, - попытался успокоить Аркадия Палмер.
- Спасибо, жаль только, что среди вариантов нет возвращения в материальный мир.
- О, поверь, твёрдая материя - всего лишь твёрдая иллюзия. Условность, не более. К тому же предлагаю тебе взглянуть на ситуацию с точки зрения писателя, ведь в глубине души ты им остался. Каждый писатель вынужден значительную часть жизни проживать в своих вымышленных мирах. И чем успешнее он хочет стать, тем значительнее должна быть эта часть. Разумеется, его реальная жизнь при этом незаметно сокращается, порой умещаясь в кратковременные приёмы пищи между написанием глав. Так вот представь, что ты великий писатель, работающий над главной книгой всей своей жизни. Твой условный дед, Георгий Аркадьевич, написал такую книгу, а ты пока нет. Самое время заняться этим. Оставь яркий след в истории хотя бы одного из миров.
- А чем собираешься заниматься ты? - после недолгой паузы поинтересовался Аркадий.
- Тем же самым - оставлять следы. Детские игры в Богов меня не интересуют, я хочу делать нечто полезное. Благо, для этого вовсе не обязательно иметь твёрдоматериальную оболочку для пролонгеров с верхних этажей. Да-да, большинство из них инертная масса болванов, обволакивающая пространство и время. Ты считаешь так же, просто забыл.
- Научные талмуды о циклах Эклиптики и наслоении реальностей?
- Это уже было, поищу что-нибудь новенькое. Например, о том, как можно развить в себе способность заглядывать в альтернативные ответвления бытия. Как это могла делать Рая Райс в своих капризах неба. Теперь ты понимаешь, что именно она видела?
Аркадий Джинин ничего не ответил. Он встал и подошёл к окну. Там, за горизонтом, где небо вливалось в море, его естество точно так же сливалось с альтернативными воплощениями самого себя. И какой бы вариант он не выбрал, они все останутся существовать, с ним или без него.
- Значит, твоей заднице вполне комфортно в этом..., - начал он и, обернувшись, запнулся. Пожилой человек с электронной газетой уже не сидел на прежнем месте. Зато сидело несколько других пассажиров и работников экспресса. Вместе с ними в обеденный зал вернулся и запропастившийся где-то шум голосов. Женщина в чёрном платье удивлённо посмотрела на Аркадия, решив, что он обратился к ней.
- Извините, я думал, мой знакомый ещё здесь, - попытался оправдаться Джинин.
Очевидно, женщина вспомнила его, как он кричал на причале, и поэтому перестала удивляться странному поведению попутчика. Ещё она не стала говорить Аркадию, что за последние десять минут здесь не было никого, с кем бы он мог нащупать товарищеские связи для разговора. Впрочем, он и сам стал догадываться об том. А раз так, значит одно из двух: либо Палмер с успехом использует свой метод наслоения реальностей, либо никакого Палмера и не было. Точнее, был, но в больном воображении Аркадия Джинина - человека, переступившего черту между главами настоящей жизни и скрытыми главами чужой фантазии.
«Поверить в своё сумасшествие куда легче, чем в то, что наговорил тут Палмер, - высказал мнение Аркадия его внутренний голос. - Этакий антипод доктору Орехову. Теперь у тебя два лечащих врача, но по чьему рецепту лечиться выбирать тебе».
За оставшееся время Аркадий склонился к рецепту реального (во всяком случае, для существующего порядка вещей) доктора. Экспресс он покидал с чётким намерением спокойно пройти причал, даже не смотря под ноги, и отправиться в кабинет главврача санатория. Но не смотреть под ноги не получилось - он всё-таки заметил стрелку. Вот она черта, разделяющая две Вселенные. Он остановился. Люди стали обходить его, бурча под нос недовольства. Но он их не слушал, он общался с морем. Взглядом, а оно отвечало ему плавным колыханием бирюзой поверхности.
- А что было потом? - спросил стройный детектив пухлого парня с козлиной бородой. Допрос вёлся в кабинете доктора Орехова. Сам главврач стоял в стороне, устало массируя покрывшийся испаринами лоб.
- Ничего, - ответил парень. - Он ушёл под воду, да так и не всплыл.
- Ему пытался кто-нибудь помочь?
- Потом прибежали члены экипажа экспресса, кто-то прыгнул, но никого не нашёл под причалом. Я могу идти? А то мне ещё надо...
- Да, проваливай. Что вы об этом думаете, Ибрагим Валентинович? - спросил детектив. - Насколько я понимаю, это второе загадочное исчезновение на острове за последнее время.
- Не знаю, как могу быть полезен. Я не присутствовал при этих случаях.
- Но вы ведь должны знать что-то о пропавших людях. Если вам верить, то прыгун представился внуком ранее исчезнувшего Георгия Джинина, Аркадием.
- А какие есть основания мне не верить? - возмутился Орехов.
- Ну, вам-то я верю. Вы и впрямь могли не знать, что у Георгия Джинина никогда не было внука с именем Аркадий.
Известие так шокировало доктора, что он с явным запозданием выкрикнул:
- Что? А кто в таком случае приходил ко мне?
- Вот это я и хотел бы выяснить. Но есть одна проблема - парень исчез. Если он совершил суицид, то он первый в моей практике самоубийца, спрятавший своё тело после подобного деяния. Скажите, в чём заключалась цель его визита к вам?
- Он...интересовался скрытыми главами, написанными Георгием Аркадьевичем для переиздания «Мёртвого штиля».
Детектив явно озадачился.
- Неужели мы имеем дело с фанатом? Или с мошенником? - спросил он скорее сам у себя. Затем всё же обратился к доктору: - А что конкретно его интересовало?
- Я могу поставить вам запись нашей беседы, - предложил Орехов.
Сыщик с радостью согласился и устроился в удобном кресле. Во время просмотра радость на его лице сменилась сначала удивлением, затем нервозностью. Очевидно, он не совсем понимал, о чём шла речь. В конце концов, не дожидаясь превращения экрана обратно в стену, он встал и жестом попросил главврача остановить воспроизведение.
- Вам не интересно? - удивился Орехов, который смотрел запись с куда большей заинтересованностью.
- Нет, потому что мне всё ясно - парень явно псих, помешался на этой истории и так далее. - Детектив поправил костюм и направился к выходу. - Я пришлю к вам человека, дело надо в любом случае закрыть. Но это не мой профиль, знаете ли. Поэтому...всего доброго, док.
Сыщик исчез, оставив Орехова одного. Через минуту детектив вернулся, так как забыл шляпу. Открыв дверь без стука, он застал главврача за просмотром записи беседы с лжевнуком Георгия Джинина.
- Да, док, вы внимательнее изучите его слова, повадки и так далее, - сказал сыщик. - Любые данные помогут следствию, - Он вышел из кабинета и быстрым шагом направился к лифту. - Вот уж эти психи. Даже исчезают, сводя с ума следствие.
Морской вокзал Владивостока в этот день напоминал густонаселённый квартал мегаполиса - сотни людей спешили в разных направлениях, но преимущественный поток устремлялся к трапу круизного лайнера «Эклиптика». Не сказать, что появление такого судна являлось для Владивостока редкостью, но и обыденностью пока стать не успело.
Шум прибоя легко терялся в хаосе голосов, но Глен не слышал ничего, кроме любимой музыки в своих «Сеннхайзерах». Он поднимался по трапу, словно находясь в каком-то параллельном мире. Ни воодушевления от предстоящего круиза, ни волнения от участия в конкурсе рассказа о сновидениях, ни вообще какой-либо озабоченности бренными тяготами существования. По обыкновению он плыл по течению реки, но плыл как бумажный свёрток в закупоренной бутылке - не соприкасаясь с окружающей действительностью, а существуя в своём персональном мирке.
- Для писателя жизненно-важно посвящать основную часть своего времени написанию книг, продумыванию сюжетов, иными словами, он постоянно должен жить в ирреальности, - объяснял он Косте Ракову после случайной встречи на палубе. - Разве что иногда можно вернуться, чтобы перекусить.