– Значит, ты пилот?
– Я пришел не для того, чтобы просить. Но если у вас действительно есть план, о котором я слышал, то вы можете рассчитывать на того, который готов его воплотить. Это я. Я хочу…
– Ну, хочешь – будет, – перебил Сергей.
Они как раз подошли к девочке.
– Ангелин, оторвись.
Та, высунув язык, водила обгрызенным пальцем с розовым маникюром по экрану.
– Оторвись, я тебе сказал.
Сергей вырвал у нее Айпад. Ангелина наконец подняла свои чистые, прозрачно-голубые глаза на Германа. У нее было бледное, фарфоровое личико, испачканное шариковой ручкой.
– Это пилот космического корабля «Зигфрид», – представил Германа Сергей, все еще держа его за локоть.
Герман поклонился. Девочка вдруг засмеялась, показав несколько недостающих зубов.
– А это Ангелина, – сказал Сергей. – Императрица всего дворца.
– Вы летите в космос? – спросила Ангелина умилительно тонким голоском, облизывая губы и посматривая на Айпад в руках отца.
– Да, – кивнул Герман.
– А зачем?
– Я не знаю.
– Летит спасать человечество, – пришел на помощь смущенному Герману Петр.
– А как вы его будете спасать?
Герман оглянулся, ища защиты.
– Ладно, играй. – Император сунул девочке Айпад. – Что у нас дальше?
– Вы хотели полетать, – подсказал лейтенант.
Сельджук отворил стеклянные двери в дымчатый сад за домом, юркий старец пригласил всех выйти. Эта часть территории не просматривалась со стороны ворот. Между хозяйственными постройками паслись пони. Кое-где были неуверенно проложены симметричные гравиевые дорожки, продолжавшие тему Версаля. На взрыхленном газоне посреди участка стоял маленький вертолет, брендированный айдентикой МЧС.
За открывшейся, как в маршрутке, дверью оказалось страшное, пахнущее керосином тесное пространство пассажирского отсека.
– Сколько килограммов? – спросил у Германа Толик.
– В чем?
– В вас?
– Герман прыгать не будет, он только посмотрит, – вмешался Петр.
Лейтенант на это только разочарованно хмыкнул.
Около небольшой скамьи стояло три ранца – с парашютами, как догадался Герман. Ноги у него стали ватными, во рту образовался неприятный кислый вкус. Петр снял куртку Honda и оказался в горнолыжном комбинезоне. Старец в цилиндре подал ему новый шлем, на сей раз для воздушного плавания, – то был сияющий медный шлем гладиатора.
– Мы прыгнем, – предупредил Германа Магнитский. – С утра это как чашечка кофе. Но вначале я вам кое-чего покажу.
Сергей сел рядом с ними и закрыл дверь. Толик включил лопасти.
– Вас как, с ветерком?! – хохотнул он, надевая наушники.
Герман узнал это ощущение. Дежавю. Его поднимало вертикально наверх, все дальше от земли, как будто кто-то взял невидимой рукой за шкирку.
– Человек должен покорить четыре стихии, – орал в ухо Магнитский. – Воздух, воду, землю и огонь. Его императорское величество много раз совершал этот подвиг…
Сергей незаинтересованно махнул рукой.
– Покорив четыре стихии, человек открывает в себе новые силы.
– Ты его больше слушай, – улыбнулся император.
– Вот, Толик, кстати, – не унимался взвинченный винтокрылом Магнитский. – В прошлом пожарный.
– Тоже госпитальер? – уточнил Герман.
– Нет, но тоже помогает людям, – дипломатично улыбнулся Петр, а затем добавил к чему-то: – Если зацикливаешься на себе, приходится всего бояться.
Набрав высоту, вертолет качнулся, повернул и поплыл над лесом.
Магнитский поманил Германа к стеклу в носовой части и показал на шикарный ковер цветного разложения под ногами Толи:
– Сейчас увидим.
– Что?
– Вон!
Он показал на бетонную круглую проплешину посреди леса:
– Видите?
Герман кивнул.
– Стартовая площадка.
– А где корабль?
– Корабль скрыт. За ветвями. Отсюда самая прямая ось пойдет на Сириус тринадцатого октября. В день предательства ордена. Нужно все успеть.
Немного подумав, Герман крикнул:
– Хорошо.
– Что?
– Хорошо, говорю, я согласен.
Петр положил руку Герману на плечо:
– Спасибо. – Он порывисто обнял Пророка. – Я так и знал. – Затем, обернувшись к Сергею, сказал: – Герман согласен.
Магистр, кажется, не слышал.
– Скоро поля начнутся, – крикнул он. – Сейчас прыгну.
Надев ранец, Сергей открыл дверь. В пассажирский отсек хлынул холодный сентябрьский воздух. Крикнув на манер американских морпехов «си я!», он оттолкнулся от ступени, расставил руки и ноги, лег на поток и поплыл в сияющей белизне. Герман успел заметить, как надулись перепонки его костюма.