– Третьяковский!!! Офигеть…
Герман обернулся.
Из глубины нового зала вылетов Домодедово к нему летела Надя. Она была вся в белом: в белом пиджачке и белой узкой юбке, в белых босоножках, с белой сумочкой, украшенной большим золотым знаком Gucci, и с белым чемоданчиком на колесах. Как частный самолет…
…или зашедшая в гавань маленькая яхта, инкрустированная драгоценными металлами со смуглыми вставками лакированных голеней и кистей…
…или вынесенный морем мраморный фрагмент неизвестной суперцивилизации…
…или облачко на чистом небосклоне над морем: еще секунда, и оно растворится.
– Ты что здесь делаешь? – Надя улыбалась, сияя от легкого гламурного размытия, поглядывала краями индиголитовых глазок на реакцию зала вылетов. Как они расценят столь чистую и неподдельную радость, делающую человека поистине прекрасным?
– Как что, в смысле… на Гоа еду, – не мог сдержать улыбки и Герман.
– А-а-а-а. – Надя запрыгала и захлопала в ладоши. Обняла, чмокнула в щечку. – Я тоже.
– Серьезно?
– Да. Стоишь?
Третьяковский кивнул. От стойки регистрации на рейс Москва – Гоа его еще отделяла компания из веселых подвыпивших друзей-дайверов с красными шеями; они сразу притихли, когда Надя взяла Германа под локоть и встала рядом с ним, пуская волны фантомной близости.
– Поверить не могу. А ты говоришь, нет судьбы…
– Я такого не говорил.
– Как это можно встретиться… – она подняла вверх пальчик, – в аэропорту! Подожди, у нас что, один рейс?
Достали билеты, сверились – снова запищала и обняла Германа:
– Один рейс. Ну, вот как это может быть, скажи?
Третьяковский глупо пожал плечами:
– Я не знаю.
Он же предвидел встречу, предвидел тонкий белый след от бикини на шелковом бедрышке, предвидел детский беленький лобок…
– И я не знаю. Ты же никогда на Гоа не был?
– Не был и вот решил.
– Именно сейчас?
– Именно сейчас. А ты?
– Я. Ну, я ж всегда любила…
– Одна?
Надя кивнула.
– А муж где?
– Работает. Ты в какое место?
– В Арамболь, а ты?
– Я рядом, в Морджим.
– Класс.
– Ты рад?
– Да.
– Я знала, что мы с тобой все-таки куда-нибудь смотаемся вместе.
Они снова неслись мимо ресторанов с магазинами – быстроходная Надя впереди, за ней Герман, запыхавшийся и запутавшийся в свитерах-паспортах-билетах.
– Давай скорей.
Мимо «Баскин Робинс» с примерзшим к витрине ребенком и папой, медленно достающим кошелек.
– Где же это было? – Надя вертела головой.
– Что?
– Да «Зю». Я всегда там сижу. И всегда найти его не могу.
Снова устремилась по невидимому руслу, за ней в завихрениях форватера Пророк.
И вот наконец Zю – ресторан сети паназиатской кухни, адаптированной под российский вкус: заманчивая темная пещера со свежими ядовито-зелеными вставками. Фирменный стиль свидетельствует о премиальности и экзотичности: в глубокой тени джунглей, под сплетенными ветвями баобаба, среди опаснейших древесных лягушек.
«Ах, вот что ты выбрала для интимной беседы, дитя природы».
В глубине – единственный силуэт. Одинокая девушка, вяло всасывающая свежевыжатый сельдереевый сок. На тонких запястьях – браслеты с черепами, под расстегнутой косухой – платье в крупный горох. Кто она? Дочь олигарха, сбежавшая из-под опеки? Дизайнер? Актриса? Да, похоже, что-то связанное с кино. У нее детское капризное личико.
– Как тебе здесь?
Герман оторвался от одинокой посетительницы и поймал остренький, насмешливый глазок Нади. Она, в свою очередь, бросила заинтригованный взгляд на девушку с черепами и выбрала столик в другом конце зала.
– Я тут всегда креветки беру, сельдереевый сок и дим-самы с овощами. С гоанским не сравнится, но хоть как-то. Ты что будешь?
– То же самое.
– Отлично.
Музыка соответствовала интерьеру: шум леса и воды, стрекот неизвестных тропических насекомых, звенящие от соприкосновений трубочки музыки ветра. Надя позвала напуганного, видимо, всей этой обстановкой официанта в зеленом шелковом кимоно и сделала заказ.
– Ну, рассказывай, – снова обрушилась всеми своими флюидами на Германа.
– Да все хорошо.
– По работе едешь?
– Нет. – Герман взял в руки и повертел тейблтент с акцией от Мартини: второй бокал бесплатно. – Я ж уволился.
– Серьезно? Поздравляю. Теперь свободный человек.
Пророк вздохнул: «свободный до последнего».
– Ты, кстати, выпить не хочешь? – Герман кивнул на тейбл-тент.
– Перед полетом?
– Ага.
Они взяли два мартини по акции. Надя глянула на свои Happy diamonds: