– Ну, как?
– Интересно.
– Так, значит, ты наследник лемурийского царя. Потрясающе. Ты удивлен?
– Конечно.
– Это был очень сильный царь. Иногда даже жестокий. Захватывая поселения, он покрывал всех женщин до единой. Об этом мало кто знает. А потом уже стал пророком.
Герман снова отхлебнул чай.
– Ничего себе, – только и смог сформулировать он.
Таня сверкнула глазами из-за пиалы.
Пророк провел рукой по ее ноге.
Она поджала ногу.
Пророк подвинулся ближе:
– Теперь, наверно, уже можно.
– Что можно?
– Выплеснуть возбуждение. Воин Света не видит…
Таня закатила глаза и заржала на пике счастья:
– Зачем, Герман? Боже мой.
Он поставил чашку и подсел еще ближе к ней:
– Просто очень хочется.
Положив ладонь на ее грудь, Атлант Великолепный легко освободил ее от мундум-нерьятхума.
– Можно было и без этого, Герман…
Они лежали на подушках под столиком. Она прижалась к нему, положила руку на его грудь, как бы согревая и успокаивая слишком стучавшее сердце. Эта кисть, показавшаяся Герману в первую их встречу непропорционально большой, теперь выглядела оберегом, хамсой, дланью Фатимы, Танит, Исиды, большим домом, прохладным листом лотоса, под которым можно укрыться от дождя и солнца.
– Вряд ли.
Наконец на Пророка снизошел долгожданный покой. Отдых в пустыне. Он смотрел на звездное небо через круглую дыру в центре шатра.
– И что теперь? – спросила она.
– А что теперь?
– Не знаю. У тебя дар. Если хочешь, мы могли бы преподавать вместе.
Хрупкий хрустальный мир добра и любви, связывающий странных людей, уверенных в том, что они свершают необходимый миру труд, защищенный свечным кругом, вниманием высших сил. Они будут ходить на рыбалку с Виктором и Андрюшей. Будут заниматься йогой с женщиной-лягушкой и женщиной с флюсом. Будут спорить о политике со старушкой Верой. Ни один день, отмеченный красотой заката, не пройдет даром. Летом они смогут переехать в непальские горы. В медитациях Герман будет путешествовать во внутренние миры. Познавая новое, чувствуя неведомые запахи и вкусы, облачаясь в одежды с неизвестным социальным адресом, рассматривая экзотические вещи, учась служить новым богам, он завороженно проведет остаток дней. Неужели эта жизнь хуже, чем то, что было до того?
Герман вздохнул:
– Я бы с удовольствием. Но мне надо…
– Куда?
– Спасать свой народ. Ты же сама сказала.
– Для этого не нужно никуда ехать.
Наконец, собравшись с силами, он встал, чтобы облачиться в бирюзовые шаровары, курту и дастар.
– Я обещал.
– Кому? Тебя куда-то вызывают?
– Нет, но… я сам знаю, что надо идти.
Таня бросила на Германа взгляд смертельно раненного лебедя. Герман же посмотрел на карту-схему чакр.
– Тебе жутко идет индийская одежда, – сказала она, начиная обреченно убирать со стола: недопитый чай, свечи…
Таня, ставшая невинной жертвой в мощных лапах Атланта Великолепного, служила бы ему верой и правдой еще долгие годы. Искусная наложница, она обладала страстным и нервным темпераментом. Под сенью Воина Света 2054, среди мифов и воспоминаний, за обсуждением наследия Рерихов и благородства Третьяковых, прошла бы их жизнь.
Если сдавать квартиру на двадцать седьмом этаже в Измайловском парке, прожили бы, ни в чем себе не отказывая.
– Так, значит, ты давно знаешь Надю? – спросил Пророк, чтобы что-то спросить.
– Лет десять уже. А ты? Тебе нравится?
– Нет. Мы просто работали вместе.
– Ты не знаком с ее мужем?
– Нет. Кто он, кстати?
– Ординарная личность. Белый карлик в прошлом воплощении, но очень старательный. А вот начальник его интересный случай – наследовал сущность византийского императора.
Герман внимательно посмотрел на Таню, которая, пряча глаза, скатывала циновки.
– Какого византийского императора?
– Алексея I Комнина.
Пророк замер, чувствуя, как фрагменты реальности, точнее, тектонические плиты его представлений о ней, начинают, сталкиваясь, вставать дыбом – физическое ощущение движения под черепной коробкой.
– А он, случайно, не возглавляет российское отделение компании Herz und herz?
– Да, в какой-то фармацевтической фирме работает. Народ травит.
Герман подошел к Тане, взял ее за руки и, наконец, заглянул в глаза. Зрачки были подернуты алмазным звездным небом.
– Тань, а как зовут мужа Нади?
Она вырвалась, пытаясь снова вернуться к своим делам:
– Я не должна была тебе этого рассказывать, наверно.
Но Герман не отставал:
– Его зовут Петр?