Да, с первого дня своего существования область, а пуще того — сам Джизак был обречён на роль «звезды» первой величины. И росли здесь, как в сказке, дворцы, и в мгновение ока прокладывались трассы. В угаре строительства соорудили даже банный комплекс, громоздящийся теперь памятником бессмысленному расточительству государственных средств, образчиком печально известного навыка «пустить пыль в глаза». Разумеется, под стать этаким достижениям должны быть и трудовые, вполне земные успехи. Даёшь рекордные сборы хлопка. И их давали. Всё делали, чтобы угодить Первому Лицу в республике, любившему наезжать сюда —в этих местах прошли его отрочество и юность.
Изо дня в день укреплялся в сознании руководителей областных организаций принцип: «Любой ценой укреплять авторитет Джизака — «неприкасаемой» области в республике...»
Цена известно какая: не допускать и малейшей критики джизакских порядков, во всех делах опираться только на своих и закрыть дорогу для чужаков.
Из обвинительного заключения:
«...Каршибаевым К. с использованием своего ответственного служебного положения были получены неоднократные взятки на общую сумму 12 859 рублей, то есть в особо крупном размере.»
К. Каршибаев. «Получая от подчинённых деньги, продукты, спиртное и прочие подношения, я, конечно, понимал, что получаю взятки за то, что покровительствовал им и не имел претензий к их служебной деятельности в ГОВД. Понимал и то, что работники передают мне взятки не потому, что я им нравлюсь и симпатичен как человек, а потому, что я начальник, непосредственный руководитель, и они попросту не хотят портить со мной отношения. Не нужны им неприятности по службе, которые всегда могут быть, ведь любой сотрудник в своей работе допускает какие-то ошибки, нарушения, упущения» (том 13, л. д. 289).
«...В начале февраля 1986 года я собрался съездить в отпуск в Москву, где служили мои сыновья. В середине января ко мне в кабинет зашел следователь Ядуллаев А. и положил мне на стол небольшой пакет. Я догадался, что Ядуллаев даёт мне взятку и что в пакете — деньги. Я их пересчитал, оказалось 500 руб. Передавая мне эти деньги, Ядуллаев А., видимо, рассчитывал, что я буду к нему хорошо относиться...» (т. 10, л. д. 237).
В. А. Бондин. «Получив направление в Джизак на должность начальника отдела областного угрозыска, я и представить себе не мог, до какой степени запущены там дела. И не в том беда, что в большинстве своём сотрудники ничем, кроме младых своих лет, не блистали. Известно ведь: знание и опыт — дело наживное, было бы желание. Вот именно — было бы... А тут два года пропылился в отделе материал «О скоропостижной смерти гр-на Б-ева», и хоть бы кто пальцем шевельнул, прочитав заключение судебно-медицинской экспертизы! Там чёрным по белому: «Смерть насильственная, наступила в результате перелома основания черепа...».
Не мог я понять, как такой материал мог лежать без движения! Да разве только он один? Не работа — чистка авгиевых конюшен предстояла...
В общем, начали с той, первой папки. По моему ходатайству прокурор области отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, и мы приступили к поиску преступника. Впрочем, «приступили» — это только так говорится. Убийца ведь под носом сидел — старший инспектор уголовного розыска, племянник начальника районного отдела внутренних дел. Арест преступника, надо сказать, вызвал резкое недовольство его родни. Больше всех негодовал сам дядя. Вскоре он был отстранён от работы...
Одно за другим брали мы препятствия, дотоле считавшиеся здесь неодолимыми: Мои ребята мужать стали, опыта набираться. А главное — в силу правды поверили, сплотила она всех нас.
В то время в одном из районов действовала группа, изготовлявшая какое-то пойло под видом марочного коньяка. Дельцы из торговой сети скупали его и держали в ресторанах, кафе. С захмелевших посетителей брали втридорога.
Не раз посылал я данные об этой группе работавшему тогда в Управлении начальнику ОБХСС и всякий раз получал отписку: дескать, проверено, данные не подтвердились.
Сколько можно такое терпеть? Собрал я своих ребят, и решили мы сами покончить с подпольным винным заводом, хотя это и не входит в функции уголовного розыска. «Завод», как оказалось, помещался в частном доме. Преступники, кстати, не особенно и скрывались — всем соседям было известно, чем они занимаются. Но местная милиция никаких мер не принимала, изготовителей подпольного коньяка кто-то охранял.