— Ты не думай, что я из-за твоих булок с тобой дружу, — говорил Семен угрюмо, кутая в рукава домотканой куртки длинные красные от мороза руки. — Просто так. Не люблю я здешних ребят, вот и все.
Раздольненское училище, куда вот уже три года ходил Викеша, имело пять отделений. Викеша и Семен учились в третьем. Сегодня сюда пришел попечитель. На нем блестящий вицмундир со шпажонкой. Обтирая лысину батистовым платком, тараща голубые навыкат глаза, он, точно мяч, вкатился в класс. За ним, тяжело ступая, вошел высокий, тучный учитель географии Константин Захарович Павловский. Ученики шумно поднялись с мест.
— Здравствуйте, дети. Садитесь, — махнул рукой попечитель.
Павловский услужливо подал ему стул.
— Вареная свекла, — взглянув на розовощекого попечителя, шепнул Семка.
— Похож, — согласился Викеша.
— Как учитесь, дети? — послышался мягкий, бархатный голос.
— Хорошо.
— Молитвы знаете?
— Знаем.
— Ну-ка ты, мальчик, — короткий, мясистый палец с массивным золотым кольцом указал на Худякова, — повтори «Отче наш».
Семка бойко затараторил: «Отче наш иже еси на небеси…». Когда он произнес скороговоркой: «Да будет воля твоя», — палец важного гостя поднялся кверху:
— Да будет воля твоя! — молитвенно повторил он и, сложив руки на пухлом животе, ласково посмотрел на Семку: — Кому суждено быть слугой или пахарем, на то будет воля твоя. Главное — смирение. — Посмотрев на дородного Павловского, он вдруг спохватился: — У вас, кажется, урок географии?
— Да — прикрывая рот, прогудел тот. Учитель Павловский имел густой басистый голос, которого боялись ученики.
— Хорошо, начинайте. Я пойду в другой класс.
Попечитель, придерживая шпажонку, выкатился из классной комнаты. Ребята по сердитому взгляду Павловского поняли, что урок географии будет нелегким, и, поглядывая украдкой на учителя, ждали вызова.
— Булыгин!
Викеша уверенно подошел к карте двух полушарий.
— Покажи пустыню Сахару! — зло пробасил Павловский.
Викеша молча уставился на карту. Перед его испуганными глазами мелькали крупные буквы пустынь, гор, морей, крупных городов — и все это сливалось в одно зеленое пятно, из которого то и дело выползал полосатый тигр скандинавских стран.
— Ты не знаешь, где Сахара?!
Павловский схватил Викешу за шиворот и ткнул носом в карту.
— Вот она, вот она, Сахара! — гремел он. — Не знать этого может только идиот! На колени!
Красный от стыда Викеша отошел в угол классной комнаты и опустился на колени. Ему было обидно. Ведь урок он знал хорошо и пустыню Сахару мог показать, но грозный голос Павловского спутал все мысли.
— Худяков!
Семка боком пробрался между партами и, пугливо озираясь на учителя, подошел к карте.
— Покажи Париж!
Рука Худякова протянулась к полушарию. Он долго водил по нему пальцем, бормоча про себя:
— Париж, Париж…
Наконец, уперся в Средиземное море.
Павловский сильным рывком отбросил Семку от карты.
— На колени!
И сам в изнеможении опустился на стул. Вытянув толстые, как бревна, ноги, учитель географии сидел насупившись. Не смея шелохнуться, замерли за партами ученики. Было слышно, как билась в стекло муха и с улицы доносился крик угольщика:
— Угли, угли, угли!
Скосив глаза на Павловского, Семка прошептал беззвучно:
— Погоди, я тебе дам, толстый боров, — и показал украдкой кулак.
На перемене Семка долго и таинственно нашептывал о чем-то Викеше.
— Значит, гвозди принесешь? — спросил он в заключение.
— Ладно, — кивнул тот головой.
— Только смотри, никому не болтай, — предупредил Семка.
— Не-ет, что я маленький, что ли?
Вечером Викеша открыл дверь малухи, где жил Ваня-Колесо, и огляделся. Никого не было. Он быстро подбежал к лавке, выдвинул из-под нее ящик с гвоздями и положил несколько штук в карман. Потом задвинул обратно, сел на пол и задумался… «А если кто узнает? Из школы могут исключить…»
Викеша запустил руку в карман, нащупал гвозди, хотел их выложить обратно. Но в это время скрипнула дверь и на пороге показался Ваня-Колесо.
— Ты что здесь делаешь?
— Так, просто зашел, — смущенно ответил мальчик и, пробравшись боком мимо работника, торопливо вышел из малухи. Гвозди он спрятал под тюфяк и, ложась спать, успокоил себя мыслью, что никто никогда не узнает. Утром он передал гвозди своему другу.
Ребята знали, что перед большой переменой Павловский дает урок географии в пятом классе, а затем уходит домой. Глубокие калоши он имел привычку ставить у порога учительской носками к выходу.