Юность. Выбор между хочу и надо
И это что-то не подвело.
Виктор, будто разъяренный зверь влетел в комнату Юры.
Тот мирно спал у себя в кровати, ничего не подозревая. Ну прям ангел с крылышками.
Правда крылышки чёрные, но это ладно, пустяк.
Виктор буквально скинул сына с кровати, а когда тот стал шипеть, что ему больно и что папаша совсем с ума сошел, Виктор в грубой форме попросил сына закрыть свой поганый рот.
Юра последовал приказу отца и, замолчав, поднялся с пола, чтобы сесть на кровать.
В этот момент он увидел меня за спиной своего отца и улыбнулся.
Хищно так, победоносно.
Уж не знаю, что этот идиот увидел в этот момент, но мой вид его явно радовал.
Виктор же тем временем стал орать на сына, что тот полный кретин и что чуть ли не свёл девчушку, то есть меня, в магилу.
Прооравшись, мужчина потребовал объяснений, что вообще происходит, зачем Юра так жестоко поиздевался надо мной и откуда знает такие тонкости Леонида.
Ну Юрий и рассказал.
Оказывается, один из друзей этого идиота учился когда-то у Леонида.
Этот мальчуган и рассказал Юре многие привычки мастера, а так же то, что в воспитаннице, не смотря на строгий нрав и стереотипность по отношению к девочкам, очень любил и гордился, хоть и предпочитал не показывать этого.
Рассказал и то, что я, будучи маленькой девочкой, старалась во всём угождать своему учителю.
В то утро, когда Юра проснулся лысым, в его голове и созрел этот "гениальный план".
У того же друга есть старший брат, балующийся всякими дурманящями травками, так что достать что-нибудь этакое было ему довольно легко.
Потом Юра нашёл старую куклу, которых наряжают в магазинах.
Стиль одежды было довольно просто скопировать, а парик можно купить почти везде.
Из всего этого и вышел такой вот "замечательный" спектакль.
Кстати, я у него спросила, зачем нужны были эти дурманящие травы, Юра ответил, что таким образом я сама себя довела чуть ли не до могилы.
Да, была смонтировала аудиозапись, которая по колонкам передавалась в моей комнате.
Как смогли подделать запись?
У всё того же друга, имя которого Юра так и не сказал, была старая запись, где Леонид учил правильно наносить удар, который никак не получался у паренька. Тот и записал это, чтобы потренироваться дома, а запись так и сохранилась.
Сейчас понимаю, что всё, что было дальше слов Леонида, было плодом моего воображения, но тем не менее, в моих ночных кошмарах часто мелькают вот такие вот стеклянные глаза.
А зачем он делал всё это? По его мнению, мне не место в этом доме, мне место где-нибудь на помойке, а то со мной много возни и кипиша. Все только и носятся "Карай то, Карай сё, бесит" - его дословное высказывание.
Выслушав рассказ, Виктор чуть было не ударил Юру, но мне пришлось вмешаться.
Да, мне самой хотелось врезать ему, да так, чтобы мозги разлетелись по всему дому.
Но я не должна становится причиной разлада в семье.
Виктор уже замахнулся, но я перехватила его руку и одними губами попросила " не надо".
Дикость и ярость в глазах мужчины тут же сменились сожалением, что чуть не перешёл черту и он поспешил уйти из комнаты сына - придурка, громко хлопнув дверью.
Мы остались в комнате одни.
Юра смотрел на меня с непонятной мне ненавистью, а я граничила между желанием врезать и необходимостью не делать этого, ведь он не должен видеть то, что я умею. Одно дело слышать от другого, что кто-то что-то умеет, а другое - видеть своими глазами.
В результате, необходимость победила.
Перед тем, как покинуть логово бездушного пня, я выдавила из себя, что я не собираюсь лезть к нему в душу или в душу его предков, но и уйти не могу из этого дома. Чтобы он не сделал, он не сможет выгнать меня из этого дома. Может пытаться сколько влезет, но пока не станет мне восемнадцать, то есть через восемь лет, надеяться ему не на что.
Добавила ещё, что он мог бы обрести неслабого союзника и надёжное плечо, но пока наживает только врага.
После этого, не оборачиваясь, я вышла из его комнаты и больше не заходила туда.
Виктор ждал меня в холле, сидя на диване и закрывая лицо руками.
Казалось, он напряжённо думал о чем-то.
Когда я подошла к мужчине и окликнула, он дернулся, будто спал и его вдруг окатили водой.
Потом он посмотрел мне в глаза так, будто искал в них что-то.
А потом прошептал " пожалуйста, сделай из него человека, я не смогу воспитать его достойно, ведь сам стал человеком десяток лет назад, прошу", и опять закрыл лицо руками.
Мне казалось, что он плачет, но сказать наверняка я не могу до сих пор, да и есть ли в этом необходимость?