За детей, которые чем то отличается от других.
Хотя, все мы особенные, вот только далеко не до всех это, к сожалению, дошло.
За девочек, которых до сих пор попрекают тем, что родились они девочками и поэтому должны соответствовать кем-то придуманным стандартам.
ДЕТСТВО. Переломный момент.
и да, кстати, по части самой учёбы у меня всё всегда было прекрасно. Даже отлично.
Леонид всегда подписывал мой дневник с одними пятерками, очень редко мелькали четверки.
Наверное, сейчас я должна рассказать, как моя жизнь круто изменилась в четвертом классе.
Мода быстро меняется.
Когда-то была мода загиматься ниндзюцу, потом она сменилась на нечто другое, уж не знаю что.
Постепенно ученики стали уходить из школы Леонида. Кто-то из-за неуспеваемости в школе, кто-то из-за невозможности оплачивать уроки, а некоторые в открытую заявляли, что ходили сюда только потому, что их заставляли мамы и, громка хлопая дверью, уходили.
Школа стала пустовать, вместе с тем пустовать стали и глаза Леонида.
Больно видеть, как нечто созданное твоими руками, умирает, отживает свои дни.
С каждым месяцем учеников становилось всё меньше, а держать эту школу было невыгодно. Вскоре Леонид продал свою некогда школу ниндзя какому-то богачу, который устроил там какую-то Галерею.
Леонид стал болеть. Уж не знаю, что у него было, но...
В один из дней, когда вернулась домой, увидела.. как его тело лежит бездыханно. Глаза закрыты, лицо синие и холодное.
Это зрелище не передать словами. Единственный человек, который любил меня, покинул меня. В десять лет. Те, кто терял любимых людей хоть раз в жизни, поймёт меня, а я с вашего позволения, не буду этого рассказывать. Слишком тяжело.
Оставшиеся ученики, а точнее их родители, помогли мне похоронить моего отца достойно. Он умер в 44 лет. Не дожил до юбилея всего неделю...
Так, всё, не будем об этом.
После потери отца, называть его просто сенсеем я уже не могла, ведь он действительно заменил мне отца, и я очень сожалею до сих пор, что назвала я его так после смерти....
В общем, меня определили в детдом.
Там было много детей разных возрастов, мало нянь, которые в основном возились с детьми помладше, а старшие были предоставлены сами себе.
В детдоме я познала ещё больший ад, нежели в школе, но я не могу винить в этом тех детей, ведь у них не было никого, кто бы мог объяснить этим детям, что такое хорошо и что такое плохо.
Их воспитала улица. Надеюсь, после стольких лет, они выросли достойными людьми, но к сожалению, ничего о них я не знаю.
Где-то через пару месяцев меня нашёл Виктор и Елена.
Относительно немолодая пара, у которых был сын.
Как оказалось, Леонид обучал Виктора в юности, но потом уроки сошли на нет.
Однако, раз в год Виктор приезжал к своему учителю, просто в качестве традиции что-ли, уж не знаю.
В этом году он приехал в некогда школу, где его очень вежливо послали в лечебницу, потом нашёл старый дом Леонида.
Соседи ему и рассказали, что произошло с ним и со мной.
Тогда он решил найти меня и нашёл.
В тот день они приходили не просто поведаться, но и расспросить про отца.
Рассказывать было больно, но я, как и учил меня учитель, не показывала этого. Не перед теми людьми.
Потом разговор медленно, но верно перешёл в разряд делового переговора. А дело вот в чём.
У Виктора и Елены растёт сын на три года старше меня.
Мальчик довольно своенравный, терпеть не может охрану и всех, кто пытается стеснить его границы свободы. Уж так ребенок, да и впринцапи я его понимаю.
В общем, мне предложили сделку.
На меня берут опёку и забирают из детдома.
Так же на моё имя открывается накопительный счёт, на который будет каждый месяц поступать довольно не маленькая сумма денег, которой я смогу воспользоваться в восемнадцать лет.
В чем подвох?
Я должна буду стать что-то вроде телохранителя их сына.
Как сказал сам Виктор, сенсей всегда хвалил меня и считал, что я лучший его ученик, хоть и девочка.
Я думал тогда несколько дней, и в результате согласилась.
Таким вот необычным способом моя жизнь поделилась на детство и юность, на "до" и "после".