— Вы, Геворк, — самый прелестный и самый заботливый начальник на свете! — засмеялась Ева. — Идемте улучшать Маузера.
Так и пошли: впереди Андрей с дочкой, позади Ева и Геворк с Маузером.
У ворот питомника сидел старик с двумя корзинами: в одной — жареные семечки, в другой — букетики полевых цветов.
Дед был дряхлый, проводники жалели его.
Он узнал Андрея, окликнул и преподнес Алле букетик.
— Как здоровье, дедушка?
— Да неважно, сынок. На том свете утеряли, наверно, списки, где обозначена моя фамилия. Все не зовут и не зовут меня. Забыли!
— Да и вы сами туда не торопитесь, дедушка. Выглядите прямо как огурчик.
— Верно, — подтвердил старик, — не тороплюсь я, не тороплюсь.
В кассе зоопарка Андрей взял билеты для всей компании.
Неподалеку от входа стеной — друг на друге — стояли клетки с попугаями. Метались вверх и вниз красные, синие, белые перья. И такой крик, щелканье, клёкот встречал посетителей, что Аллочка встрепенулась и счастливо засмеялась:
— Птички, мама…
Ева бросила в клетку горсть семечек.
На Маузера попугаи не произвели впечатления. Он видел в жизни слишком много и уже устал воспринимать новое. Бывал он в квартирах — роскошных и плохих, лазил в пещеры, разыскивал следы в птичниках и на скотных дворах, в поездах и в театрах. Он ездил на всех видах транспорта и летал в самолетах. Чем мог его удивить зоопарк?
Пес зевнул, неохотно раздвинув седые губы, прикрыл глубоко запавшие глаза и отвернулся.
В пруду купалось солнце. Вольно жили тут гуси и великое множество уток — нырки, кряквы, шилохвостки и какие-то особенные, ярко-неправдоподобные птицы из семейства утиных, разрисованные от рождения, словно самые волшебные игрушки. Вытягивали гордые шеи лебеди. Хлопотали у берега цапли, то и дело погружая в воду клювы-ножницы. На одной ноге стоял розовый фламинго. Выставив грудь, бродил в одиночестве недовольный важный пингвин.
Аллу невозможно было увести отсюда. Пришлось отцу посадить ее к себе на плечо.
Маузер равнодушно глядел на воду. Его раздражало бессмысленное мелькание освещенных солнцем крыльев. Он отвернулся.
— Видите? — с торжеством сказал Геворк. — Вот так и должна реагировать настоящая служебная собака. У нее есть хозяин, ошейник, миска с едой и след, который нужно довести до выявления преступника, когда это приказано. И больше ей ничего на свете не интересно.
— Мама, пойдем, где птичка на одной ножке! — требовала Алла.
Ева подготавливала ее к сюрпризу:
— Мы сейчас слона увидим…
Но слон Аллочке не понравился. Он был слишком велик, девочка не могла увидеть его сразу и целиком. То она видела только хобот и бивни, то ленивый тощий хвост или толстенную ногу. Ей стало скучно.
Разочарованные, все пошли дальше. Теперь Алла, какого бы зверя ей ни показали, спрашивала: «Он добрый?» Прежде всего она выясняла именно это. И пришлось даже про гиену сказать: добрая. А то ведь еще и не захочет смотреть!
Возле клеток с крупными хищниками толпилось много любопытных. Андрей протиснулся вперед. Тиграм только что бросили еду. Могучий медлительный зверь наступил лапой — толстой, как полено, — на кусок сырого мяса в несколько килограммов весом и, покачивая тяжелой головой, пристально глядел на людей. Потом он негромко рявкнул, улегся на пол клетки. Одним оттянутым когтем передней лапы приподнял весь кусок и зубами стал отрезать мясо, сокрушать и дробить кости, неторопливо пожирать добычу.
А из других клеток в это время неслись яростные, жалобные крики, вопли. В тревожный час кормления рычали гиены, делили добычу шакалы, кусали, рвали друг друга дикие собаки динго, заключенные все в одну клетку. Находясь в руках человека, звери продолжали жить по законам леса.
Андрей оглянулся. Аллочке все уже надоело, Ева сидела с ней на скамье. А где Маузер?
Геворк двумя руками удерживал пса за ошейник.
Даже издали было видно, что он едва справляется с собакой. Андрей бросился на помощь:
— Что случилось?
— Да вот, задурил.
Вся шерсть на спине Маузера, от загривка до хвоста, стояла торчком. Пес сгорбился и стал похож на гиену. Хвост поджал глубоко, под самый живот. Лязгал зубами и скулил. Никогда еще Андрей не видел его в таком жалком состоянии.
— Сидеть! — приказал Геворк.
Маузер неохотно подчинился.
Геворк стал резким голосом подавать одну за другой знакомые команды:
— Стоять!.. Лежать!