— Обнаружено! — крикнул Андрей, оборачиваясь и придерживая на поводке Дикаря. — Начинаю преследование, товарищ майор, по найденному собакой следу.
— Давайте! — пыхтя, согласился Гукасян.
— След, Дикарь, след!
Пса не надо было подгонять. Хотя тропка начиналась круто, он поскакал на подъем, словно заяц, прижав уши и высоко выбрасывая лапы. Поводок натянулся. Андрей не поспевал за собакой.
— Заставьте его — пусть лает, — сказал майор Гукасян. — Они с испугу скорее обнаружат себя.
— Голос, Дикарь! Голос!
Пес залаял.
Тропинка, по которой Геннадий Числов повел своих людей, была не только крутой, но и обрывистой. Упадешь — костей не собрать. Они шли — очень голодные, напуганные, продрогшие и невыспавшиеся. Через каждые полтысячи шагов — а шаги он считал в уме — Числов останавливался и обессиленно махал рукой:
— Перекур!
И все валились кто куда — на камни, на снег, один на другого, чтобы хоть немного согреться. Жадно, прерывисто хватали ртом обжигавший легкие морозный воздух. И курили — на всех две-три цигарки из последнего табака.
И каждый раз на остановке Числов говорил:
— Я уже здесь бывал, ребята, дорогу знаю, я вас выведу… Антон Касьянов нас встретит. Антон не подведет. И какая-нибудь жратва у него для нас найдется…
Но, чем выше поднимались, тем меньше он говорил об Антоне. А вдруг с Антоном что случилось? Вдруг не встретит? Что тогда делать? Вольной одежды нет, продуктов нет, денег нет. Спустишься с перевала — и сразу попадешься.
Но если Антон там, то для радостной встречи он обязательно прихватил бутылочку-другую. Дернешь прямо из горлышка — огонь разольется по жилам.
— Я вас выведу, ребята! — повторял он.
«Все равно выведу, — думал он, отсчитывая шаги, — даже если Антона не будет. Заткну глотку тем, кто взбунтуется. Без отдыха — чтобы не застыли — поведу вниз, вниз. Силком погоню, если упрутся. Идти будет легче, чем сейчас. Хлеба достану, как только спустимся. Как достану — не знаю. Но достану. Главное, хорошо, что никто за нами не гонится. Сельчане в горы не полезут. Им нужно только, чтобы мы ушли. Увидят, что скирда пустая, и успокоятся. А пока дадут знать в город да пока милиция появится, ой-ой, где мы уже будем!»
Пройдено три тысячи шагов.
— Я вас выведу, ребята! Выведу!
На этой остановке их догнал Уколов. Он шел без передышки, надо было наверстать упущенное. Всклокоченная грязно-седая голова показалась сначала на нижнем серпантине. Жилистый, мускулистый, он шел легко, хотя был много старше их всех — жалких, уставших.
— Ну что, Минька? Как там было?
Уколов бросился плашмя на снег и стал торопливо лизать его.
— Все сделано, как уговорились.
— А народу много набежало?
— Все село проснулось. Кто может ходить, тот и примчался.
— Милиции нету?
— Один какой-то там крутится.
— Подъем, братва! Вот и Минька теперь с нами. Я вас выведу!
Три тысячи сто шагов. Три тысячи двести. Три тысячи триста…
— Генка! Дьякон!
— Корешок, это ты?
На тропинке, почти над самым обрывом, стоял Касьянов.
— Братва, это Антон! Вались, братва, кто, где стоит. Глубокий перекур. Ну, здорово, корешок, здорово, Антошка!
— Здорово, Дьякон!
Коренастый Антон Касьянов с восторгом, с обожанием смотрит на обветренного, почерневшего, бородатого Числова.
— Пришел все-таки, Антон!
— Ты велел, Генка!
— Я вам говорил, други, — Антон не подведет. Теперь все! Отдыхайте. Теперь выйдем. Антон, жратва есть?
— Хлеба две буханки, колбаса, консервов пять банок.
— Дели на всех поровну! Водка есть?
— Три бутылки «московской».
— Братцы, подходи по одному за хорошим глоточком. Всех согрею! Три бутылки! Антон, вольную одежду принес?
— Найдется в моем сидоре.
— Антон! Корешок! — Шепотом: — Хрусты есть?
Так они называли деньги.
— Есть, Дьякон.
— Много?
— Триста новыми. Сейчас дать?
— Держи пока при себе. Братва, сколько вас? Четверо? На вас — бутылка, круг колбасы, хлеб. Подходи, следующая четверка! Васька Короткий, Минька, Лалаян! Не забудьте — моя доля у вас. Не спешите, ребята, заправляйтесь как положено в дальнем походе. Никто нас не гонит. Теперь уже скоро вниз пойдем, ноги сами понесут. Как я обещал вам, так все и стало…
В эту минуту они услышали лай собаки.
— Лежать, Дикарь!
Андрей бросается на снег, рядом с собакой. Сверху стреляют. Пули ложатся близко, вздымая снежную пыль.
— Товарищ майор! Это они стреляют!