Воплощение деталей, о которых так пренебрежительно поначалу думал Алик, на деле оказалось достаточно головоломным занятием. Казалось бы, что проще — отправить человека на тот свет? Не президента или банкира, которого охраняет взвод бойцов, а обычного служащего. Казаков находился под боком — сидел в кабинете через коридор и был доступен практически всегда. Алик ежедневно наблюдал своего врага, стоял от него совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, но этой рукой он сделать ничего не мог. Беспомощность раздражала и выводила из себя, нахальная улыбка Казакова подливала масла в огонь. Ненависть подпитывала мыслительный процесс и вдохновляла. Глядя, как соперник каждый раз по-хозяйски открывает дверь его кабинета (иначе как своим директорский кабинет Алик назвать не мог), Смолин представлял себе различные способы сведения счетов с конкурентом. Эти видения грели его истерзанную душу и радовали подверженное инфарктам сердце. Можно было бы пригласить Казакова на охоту и там подстрелить вместо куропатки. Но, во-первых, для того чтобы нажать курок, надо иметь смелость, которой он не обладал. Во-вторых, огнестрел потребуется умело обставить, чтобы отвести от себя подозрения. И в-третьих, Казаков вряд ли примет его предложение. Неплохо было бы встретить его вечером в парадной и тюкнуть ломиком по макушке. От этой приятной мысли пришлось отказаться сразу — не хватит ни решительности, ни силы — они с соперником в разных весовых категориях, и велика разница в росте: два метра Казакова против его ста шестидесяти пяти сантиметров. Существовали еще легкие, не требующие ни душевных, ни физических сил способы. Можно действовать по-женски: подсыпать отраву в чай. Но и тут образовалась незадача: они никогда вместе не обедали, у Казакова своя компания. Тем не менее Смолин не унывал и верил, что обязательно найдет приемлемый способ устранить врага.
Беда была в том, что между идеей и ее реализацией лежала пропасть. Всеми силами сопротивляясь логике, Алик все же был вынужден признаться самому себе: он пустослов. Рассуждать, строить воздушные замки и генерировать масштабные планы способен каждый. Без воплощения самая гениальная идея — не больше чем пыль. И он, Олег Смолин, как выяснилось, не способен справиться с пустяковой задачей. Он вообще ни на что не способен, кроме болтологии. Последнее утверждение особенно сильно било по самолюбию, и Алик решил для себя во что бы то ни стало расправиться с Казаковым. Это уже становилось делом принципа, и не важно, какое решение примет Барсик после смерти своего ставленника: искать нового руководителя радиостанции или просить его, Смолина, вернуться.
— Что я говорил! — злорадно объявил Шубин. — Замазан, голубчик, по самое не могу!
Анатолий весь день провел в «Никсе», переговорил с толпой сотрудников и покинул корпорацию, снабженный любопытной информацией.
Роман инженера Снегирева с операционисткой Гадушкиной начался довольно давно. Он развивался неторопливо с невинного, едва уловимого флирта, понятного только двоим. Красивые нежные ухаживания, случайные невольные прикосновения, заигрывания по электронной почте, открыточки, маленькие цветочки и ни к чему не обязывающие недорогие подарочки. На этой стадии любовное воркование голубков оставалось незамеченным: они работали в разных отделах большой компании, где сотрудники едва знакомы друг с другом, что сказывается на отсутствии взаимного интереса к личной жизни коллег. Даже самая последняя сплетница, заглянув через плечо Альмиры и обнаружив на экране монитора сообщение фривольного характера, не спешила бы делать выводы о наличии любовной связи: редкий офис обходится без виртуальных романов, которые лишь иногда развиваются в романы реальные, но так приятно скрашивают унылые рабочие дни.
Позже, когда их отношения стали набирать обороты и перешли в более определенную стадию, не заметить интрижку мог разве что только слепой, хотя любовники старались ее не афишировать. Они уходили с работы по отдельности и никогда не обедали вместе в корпоративной столовой — встречались в кафе неподалеку от «Никса».
Чтобы там ни говорил Сергей, оперативникам удалось выявить реальную атмосферу в семье Снегиревых: отношения между супругами зашли в тупик, и они стояли на гране разрыва.
— Сергею развод был очень не выгоден, несмотря на то что он сам старательно разваливал семью. В случае расторжения брака Снегирев остался бы без жилья — квартира принадлежала Майе, и Сергею она не досталась бы. Получается, что смерть Майи ему на руку: и от жены избавился, и жилплощадью обзавелся.