Шестой час вечера. На улице темнота и морось. Соната не без ностальгии шагала по хорошо знакомой дороге. Она могла проехать эти две остановки на маршрутном такси, но не стала — ей хотелось снова пройти этот путь, как когда-то проходила его ежедневно в течение нескольких лет. Сона прошла перекресток, две улочки, за которыми начинался школьный двор. Трехэтажное здание школы стояло особняком в окружении деревьев.
Встреча обещала быть волнительной: своих одноклассников она не видела почти десять лет, с той поры, как покинула родной город. Ей, как любой представительнице женского пола, было не безразлично мнение школьных друзей, насколько она изменилась и в лучшую ли сторону. Кроме того, проведут негласный конкурс успехов — кто чего достиг за эти годы и как устроился в жизни. На этот счет Соната была спокойна: университетский диплом, работа в хорошей фирме, маленькая, но своя квартира. Только семьей не обзавелась, но какие ее годы. Помимо ярмарки достижений и игры в узнавание ожидалось еще кое-что. Только это кое-что было очень индивидуальным и не у всех — всплеск прежних чувств и сердечных привязанностей. Сонате было перед кем волноваться.
Она вошла в широкий холл и направилась к центральной лестнице. Их класс собирался в кабинете русского языка — на второй этаж и направо до конца. Соната остановилась между этажами перед большим зеркалом. В него она часто гляделась в старших классах. Тогда зеркало отражало тонкую до подозрения на анорексию девицу, остроносую и большеглазую. С яркими, накрашенными фломастером ногтями, одетую в дешевые наряды. Девчонки в те времена уже носили золотые украшения и красивую заграничную одежду. Портовый город, во многих семьях были моряки, снабжавшие своих близких импортными вещами. Поэтому, несмотря на пустые прилавки по всей стране, здесь понятие «дефицит» было не в ходу.
Сейчас из зеркала ясным, слегка печальным взглядом смотрела элегантно одетая молодая женщина, стройная, с чуть заметным макияжем на бледном лице.
В коридоре послышались смех и голоса. Она сбавила шаг, борясь с налетевшей застенчивостью. «Может, не пойти?» — мелькнула пугливая мысль. Но непонятно откуда взявшийся взъерошенный парень прогнал ее прочь.
— Сонка! — радостно заорал он во все горло. — Ты ли это?! Какая ты стала!
— Какая?
— Красивая и деловая.
— Да ну тебя, Димка, — смутилась Соната, узнав в нем первого хулигана класса. Озорные раскосые глаза на скуластом лице — Диму она узнала бы всегда.
— Пойдем, там уже все собрались! — он схватил ее за руку и повел в класс.
Растерянность и робость куда-то ушли, как только она попала в окружение одноклассников: повзрослевших, но своих и оттого таких близких.
Ближе к концу вечеринки, когда были выпиты крепкие напитки и девочки хлопотали вокруг чая с пирожными, в класс вошел высокий, со вкусом одетый молодой человек. Соната так и замерла с чашкой в руках: это был Леся, ее первая любовь.
Они договорились прийти сюда, в дюны, на их место, как когда-то давно. Алекс предпочел бы для свидания какое-нибудь уютное кафе, но Сонате очень хотелось встретиться на побережье, и он уступил.
— У меня есть для тебя подарок, — сказала Соната, лукаво глядя в его зеленые, как у кота, глаза. Все изменилось в Лесе, начиная с имени, а вот глаза остались прежними: теплыми, цвета моря, притягательными и необычайно красивыми.
— Для меня? — удивился он. — По какому случаю?
— По случаю нашей встречи. Разве этого не достаточно?
— Давай! Люблю подарки.
Соната протянула ему яркий бумажный пакет, перевязанный алой лентой. На лице Алекса заиграло детское любопытство — он был заинтригован и радовался подарку, вне зависимости от того, что им окажется. Он нетерпеливо развязал ленту и заглянул в пакет.
Знала бы Соната, какие чувства всколыхнет в душе давнего друга сюрприз, она бы еще хорошенько подумала, прежде чем его устраивать. Тем более что эта вещь ей самой была очень дорога и расставаться с ней она не хотела. Когда Алекс извлек подарок, он не произнес ни слова, но на его лице отразилось смятение.
— Что-то не так? — встревоженно спросила Сона.
— Нет. Все замечательно, — вымученно улыбнулся он. — Спасибо.
Камил
Соната явилась феей — тонкой, изящной и невообразимо хрупкой. В ее больших прозрачных глазах отражалась грусть, на губах таилась озорная улыбка. Это противоречивое сочетание придавало ее милому личику нежную притягательность. В тот период Камилу было особенно тяжело: дома — тоска, подруги вроде бы и были, но отношения с ними не радовали, ко всему прочему надвигались проблемы на работе. Одним словом — кризис.