Леони улыбнулась своему чуть побледневшему, испуганному, но уже успокаивающемуся отражению в зеркале. Вот, разобралась, и не стоило беспокоить Аделаиду! Дальше тоже не стоит, что за воин бежит к врачу с каждой царапиной?
Думать нужно лишь об одном: сегодня она со всем справилась.
Тела мутантов хотели уничтожить сразу, да и понятно, почему: они могли притащить из пустошей любую заразу. У Марка ушло немало сил и времени, чтобы убедить руководство Объекта в том, что стоит рискнуть, переместить их в лабораторию и изучить.
Он готов был поработать с мертвыми телами и на равнине, если нужно, но Лендар решил, что до такого лучше не доводить. Возможно, понял, что это действительно важно. А может, вспомнил про Гекату… Этот аргумент Марку не очень нравился, но никому ничего доказывать он не собирался – ответ на вопрос, который не прозвучал, рискует оказаться нелепым. Да и вообще, даже если ему дали разрешение на работу исключительно из страха перед Гекатой, это не худший вариант.
Роботы собрали то, что осталось от обоих мутантов, закрепили изоляционной пленкой, перенесли в лабораторию. Причем в лабораторию запасную – основную Аделаида Синс считала чуть ли не личным царством и предоставлять для такого не собиралась. Протестное настроение, однако, не помешало медичке явиться на вскрытие, организованное Марком, гневно сопеть у него за плечом и отпускать едкие комментарии.
Пришел понаблюдать и Лендар. Вряд ли его интересовало вскрытие как таковое, скорее, ему хотелось убедиться, что все в порядке… И получить достойную причину находиться подальше от беженцев.
А вот Мустафа Халид приходить не собирался, его пригласил как раз Марк. Опыт оператора, долгое время работавшего на границе и даже участвовавшего в разведывательных миссиях, сейчас мог пригодиться.
Мутанты эти изначально не обладали четкой формой, поэтому теперь, когда их пришлось разрубить на части, они и вовсе представляли собой пугающую груду плоти, которую кое-как разделили на две части. Не факт, что куски не перепутали, но это не так уж важно, Марк не видел принципиальной разницы между двумя особями.
Пока шла подготовка, он изучил отчет, составленный военными. Никто точно не знал, откуда взялись мутанты. Но предположительно они прорвались через границу между патрулями, защитная система там есть, однако из-за дождей, перепадов температуры и радиации она часто выходит из строя. Некоторое время они ошивались в лесах, только с едой там проблемы, и хищники вынуждены были двинуться дальше. Они оказались у дороги, по которой проходила группа беженцев, да еще и небольшая, недостаточная для того, чтобы отпугнуть уродцев. Всего мутантов было три, они вынудили людей разделиться. Один остался там, в лесу, его уже уничтожили. Другие двое погнались за беженцами, пытавшимися спастись на ближайшем Объекте.
Теоретически гражданские вообще не должны были знать о том, что здесь находится Объект, однако то, что знали, не удивляло. Кто-то из военных продал им карту с соответствующими пометками, такое не первый раз случилось. Люди понимали, что в лесу точно не спасутся, и сделали единственное, что сулило им хоть какую-то надежду на жизнь. Как оказалось, не зря.
Теперь беженцы были в безопасности – но на карантине. Нормальная практика в случаях, когда атакуют мутанты, с большой вероятностью прибывшие из пустошей. Людей Марк не осматривал, да и не собирался, хищники пока интересовали его куда больше.
– Что новое ты надеешься увидеть? – не выдержала Аделаида. – Все предсказуемо, а если ты и сам это осознал, да сказать неловко, хватит тратить наше время! Или хотя бы попробуй их на вкус, чтобы наблюдать за тобой стало веселее.
Марк иронию проигнорировал, он бросил, не оборачиваясь:
– Здесь не все предсказуемо.
– И что же ты уже придумал?
– Они не истощены. Это странно.
– Как будто ты знаешь, как выглядят истощенные гусеницы! – хмыкнула медичка.
– Я знаю, как выглядит деградация мышц. Знаю, что такое отсутствие жировой прослойки, какую бы форму она ни принимала. Знаю, какие болезни появляются у живых существ, лишенных полноценного питания.
– Ну и?
– Мутанты были здоровы до того, как мы их убили… По большей части. Точно не истощены, я вижу скорее следы хорошего питания.
– Молодцы, хоть пожить успели!
Аделаида Синс не была дурой, это Марк признавал. Ее подводило упрямство: если она верила, что понимает ситуацию, она будто запрещала себе думать. Такой подход и в мирной исследовательской жизни едва ли простителен, а уж в поля с ним лучше не соваться.