Карантин
Вася лежал на скрипучей больничной койке и видел один и тот же старый сон. Его взвод коротал тихую ночь в уцелевшем глиняном бараке на краю какого-то выгоревшего подобия афганского кишлака, только они были в Чечне, а на дворе был девяносто шестой, и тела молодых зелёных срочников продавливали соломенные тюфяки в холодных развалинах среди кавказских гор. От просроченной, ещё советской тушёнки крутило желудок, и Вася часто вставал ночью, чтобы выйти и присесть за валун, слушая ночной стрёкот сверчков, которые неведомо каким чудом выживали этими летними, но жутко холодными ночами.
И хотя опасность была их верной спутницей на всём пути через длинное ущелье горного перевала, эта звёздная ночь была прекрасна и нежна в свете уходящего месяца. Разрывавшиеся мины уже не вселяли в сознание панику, как это было в первые дни их высадки, но на этот раз новый хлопок донёсся где-то совсем близко, словно прямо за их хребтом боевики поставили свой миномётный расчёт.
Ещё через секунду ударная волна сначала сдула кепку с головы молодого рядового, и только уже потом оглушительный звук упавшего заряда ошарашил новобранца. Лишь на одну секунду Вася увидел озарённые пламенем руины своего горящего барака. Забыв про свои снятые портки, он кинулся подальше от эпицентра, запутался в штанах и кубарем полетел с пологого склона по острым камням в сужающееся ущелье.
Мышечный паралич дёрнул грузное тело нынешнего прапорщика. Он открыл глаза, и ещё несколько секунд тупо водил непонимающими зрачками по стенам маленькой комнатки. Дальнейшие события жизни Васи промелькнули в его голове в один миг, по инерции, как всегда и случалось после этого сна. Несколько дней голодных странствий по бесконечным лабиринтам однообразных ущелий, постоянный страх и ожидание засады, и наконец русский блокпост, куда исхудавший и оборванный Вася вышел совершенно разбитым и поломанным.
Не то чтобы этот яркий эпизод из прошлой жизни сильно сказался на его психике и здоровье. Просто въелся где-то в глубине сознания, и до сих пор иногда тревожит его память. После Вася продолжил служить уже в другом взводе и дальше, а через пару месяцев, по окончанию первой чеченской, волею судьбы он оказался в Подмосковном Наро-Фоминске, в своей Таманской мотострелковой на должности каптенармуса, где и продолжал служить по сей день.
- Э, - толкнул Васю кто-то в бок. – Ты чо, велосипеды крутишь?
- Нет, - серьёзно ответил Вася, протёр сонные очи и попытался встать. От местной больничной еды в последнее время у него сильно болел и раздувался живот. Скрипучие пружины кровати натужно застонали под тяжестью грузного тела.
- А чего ногами сучишь? Бежал куда?
- Вроде того, - нехотя вздохнул Вася.
- Тоже по спецвызову сюда? - продолжил интересоваться голос из мрака бетонной комнаты.
- Ага. А ты кто?
- Я Саня. Пару часов назад вот прилетел, а до сих пор ни в одном глазу. Ты как, со мной?
- А есть чего?
- Обижаешь.
- Пошли, - приподнялся на скрипучей койке Вася и аккуратно открыл дверь.
В коридоре обсерватора в поздний час полярной ночи не было никого. Даже комендант – женщина средних лет – пропала со своей стойки, и двое тихонько прошли с пакетом в общую столовую и включили там свет.
Длинное помещение, грязные тумбочки, пригоревшие крошки на электрической плите и покосившаяся вытяжка, обросшая за время жиром и слипшейся пылью. У наглухо задраенного окна затёртый штанами мягкий уголок, стол и пара табуреток. Ничто не нарушало безмолвной тишины кухни, кроме, разве что, тихо гудящего холодильника в углу, у мойки.
Саня вынул из пакета две по ноль-семь, два раза чихнул, утёр нос ладонью и вытер её об штаны.
- Хорошо тебе, сегодня только приехал, - зевнул Вася, притулил свой зад на краешек прогнувшегося под него мягкого уголка. – Меня вот уже доебало всё. Я тут сижу, в окно весь день гляжу, а не выйти…
- Как так? – удивился Саня, доставая из комода рюмки и продувая их от пыли. – Мне говорили – дело срочное, боевая задача, так сказать… Как вышел – сразу в бой!
- Вот и мне, - кивнул головой Вася и разлил содержимое бутылки по рюмкам. – А вообще полная дизмораль. Телека даже нет! Я скоро на стены лезть начну!
- Давай, за знакомство, - нетерпеливо махнул рукой Санёк.
- Ага… Так вот. Ходят эти, в халатах, улыбаются. Я им, мол, какого хуя! Я – военный, русский я, сестричка! А она чё? Лыбится, кивает – Русский, мол, Русский. Из комнаты только не выходи.