Спок сложил пальцы для мелдинга и приблизил их к лицу доктора.
- Да что вы пристали со своей мамбой-юмбой? Я просто устал.
- У меня есть причины думать иначе. Доктор, будьте благоразумны.
Леонард растянул губы в улыбке. Спок приподнял бровь. Они понимали друга друга без слов, но вряд ли оба были полностью адекватны.
- А нам везет, Спок, на состояния измененного сознания.
Леонард положил ладонь на бок Спока и почувствовал биение его сердца. Медленнее обычного заполошно-птичьего. Спок, вырванный из медитаций, не успел спрятаться в доспехи вулканской неуязвимости, не успел выровнять спину и опустить голову, ссутуливаясь - Леонард непроизвольно всегда повторял за ним эту позу, в любом споре и в любом разговоре. Он стоял, ровный как шпала, смотрел с немаленькой высоты своего роста и тянул руки к лицу Маккоя.
Маккой нащупал гипо.
- Я успею вас ударить.
- Вы не будете меня бить.
После паузы:
- В конце концов, вы лейтенант-коммандер. Действуйте, Спок.
Спок приложил пальцы к точкам мелдинга.
Мир заволокло сначала ночью, а потом Пустыней. Бесконечным торжеством шепчущих песков. Мир живой радиации и людей, которые никогда людьми не были.
И тех, кто когда-то себя людьми называл.
Их четверо: высокий худой мужчина с тростью, обнаженная темноволосая женщина у его ног, старик-ученый в халате вдалеке. И еще одна фигура: высокая женщина в традиционном наряде, полностью закрывающем тело и лицо, даже глаз не разглядеть - они под сеткой. Стоит, словно высокий неподвижный столб, статуя. Занимает место за правым плечом и позади главного.
Они стоят на вершине одной дюны, а Леонард и Спок - на вершине другой.
Мужчина с тростью - видимо, Господин Пустыни - разглядывает их, прищурившись, а потом жестом призывает женщину в закрытых одеждах и что-то говорит ей. После поднимает руку с тростью.
Леонард помнит этот жест, толкает Спока локтем, не в силах вымолвить ни слова в этой реальности.
Спок что-то делает, и эта воображаемая пустыня, даже Пустыня, пропадает.
Спок прячет руки за спину. Леонард мотает головой и трет лоб.
- И что это было?
- Местные жители очень одарены и очень халатно относятся к своему дару. Рашад воздействовал на вас без вашего согласия и создал временную эмпатическую связь, из-за которой вы оказались вовлечены в местные ритуалы. Когда же я попытался разорвать эту связь, вступив с вами в мелдинг, самопроизвольно создалась субреальность, в которой мы встретились с, ближе всего будет, богами этого мира.
- Да мы с ними и во плоти уже... виделись.
- Вы правы.Тем не менее, в течении этой встречи мы увидели двух новых существ и узнали, что все они человекоподобны. Я могу с семидесятипроцентной вероятностью утверждать, что раньше они были людьми.
- Уже и проценты посчитал, робот!
- Это неточное значение.
- А сейчас они... в энергетической форме?
- Верно, доктор. И теоретически они неуязвимы для любого нашего оружия.
- К черту, обсудишь оружие с Джимом. Говоришь, это мальчишка-рашад со мной сделал?
- Я обнаружил четкие ментальные следы в общем пространстве города, которые указывают на это.
- Бедный мальчик, бедный мальчик.
- Он причинил вам ментальный вред, Леонард. Это преступление.
- Ребенок просто пытался добыть то, что ему здесь недоступно. Ты же заметил, что рашадов ненавидят, сторонятся. Вряд ли он когда-нибудь мог получить хоть толику дружеского внимания. А я ему предоставил целый день общения. Мальчишка и привязался. Он маленький еще, Спок.
- Вы судите по своим меркам существо, которое достаточно далеко от людей как по психическим параметрам, так и по физическим.
- Детей-то мне с ним не растить, ха! А дружить, Спок, можно и с нелюдьми.
Леонард улегся на тахту, обозначая конец разговора, закрыл глаза и достаточно быстро уснул.
Спок же зажег огонек светильника, вернулся в позу для медитации и сосредоточился на своем разуме.
Теперь, когда он осознал и обозначил общее ментальное пространство города, ему стало значительно легче от него отгородиться. Впрочем, это все равно не удавалось полностью. Одно видение прорвалось через его щиты: о том, как ядерные взрывы выжигали живое и плавили в стекло камень и песок над подземной научной станцией. Ниже, ниже, еще ниже, мимо беременной женщины с секретарем, мимо испуганной девчонки без отца, мимо безумных гениев и старательных лаборантов: на самом нижнем уровне худой хромой мужчина ласково поглаживал корпус шестиногого робота.
Утро началось с джимова стука костяшками пальцев о косяк двери. Правда, стук по камню был не так выразителен, как по пластиковой перегородке. Спок оторвал взгляд от плошки с огнем, поднялся, погасил и так уже почти умерший огонек, и развернулся к Джиму: