Женщина потянулась к столу, и ее движения - вчера плавные и сильные - прерывались паузами и дрожью.
- Мы это не можем прочитать. А вы - да.
На стол легко что-то, похожее на падд, только тоньше и чуть меньше.
- Спасибо. Тафари... - Джим протянул руку к женщине, - я вчера встретил Темную Госпожу.
- Богиня почтила тебя своим касанием. Мне радостно за тебя.
Кирк не успел взять Таф за руку. Она осела на стуле, руки упали вниз, голова запрокинулась.
- Тафари, Таф! Спок, найдите Маккоя!
Джим скинул все бумаги со стола, затащил туда женщину и стянул с нее одежду. Она еще дышала. Дышала же.
Джим бездумно смотрел, как тонкая ткань нижней рубашки очерчивает большую грудь, не в силах вспомнить методы реанимации.
Прибежал Маккой.
Оттеснил капитана, долго давил ей на грудную клетку и выдыхал воздух в рот, требовал от Спока сканировать ее трикодером и говорить показания, ругался на отвратительную комплектацию походной аптечки. Вколол несколько гипо.
Через десять или пятнадцать минут отошел от стола, вытирая со лба пот и отбирая у Спока свой трикодер, как будто с аппаратом в руках ему спокойнее.
- Она мертва, Джим. Я ничего не мог сделать.
- Позовите кого-нибудь. Спок, позовите кого-нибудь уже!
Джим поднял стул, опрокинутый в суматохе, взял падд. Сел, сгорбившись, опустив локти на колени. В такой обстановке он вот-вот поверит во всех этих богов.
Они вышли и спустились в молчании. Вокруг царила какая-то обыкновенная, отвратительно обыкновенная суета для такой ситуации: как будто ничего не случилось. Какой-то мужчина, проходя мимо, сообщил что яссир Хасан будет ждать их через час у ворот для завершения работы.
Спок и Маккой отстали и Джим слышал, как Спок говорил что-то об очень интересных собранных данных, а доктор шикал на него.
Утреннее солнце входило в силу. Через час будет совсем жарко, но сейчас Джим просто шел вдоль домов, в тени крыш, бессмысленно и безадресно.
Он взял себя в руки через несколько кварталов, когда понял, что людей вокруг почти нет. Судя по всему, они приближались к дому рашада.
На дорогу выскочил какой-то ребенок: невысокий, босой, - и прокричал «Вас хочет Бесплодная!». Несколько шагов - и ребенок постарше, подросток, появился будто из-под земли, остановился перед Джимом, сказал: «Богиня великой реки должна вас видеть».
«Бесплодная», «Богиня великой реки», «Придите к ней», «Она хочет», «Она зовет тебя!»
Пятый, седьмой, десятый, тринадцатый - Джим не помнил столько детей и подростков в этом городе. Они выбегали из домов, кричали про богиню и убегали, исчезали где-то.
Еще двести или триста шагов, и улица опустела полностью. Они приблизились к жилищу нового рашада.
- Рашад, рашад... Маккой, он же ученый?
- Да, Джим.
- А как его зовут?
Леонард задумался. Ответил же на вопрос Спок:
- Он не представился. Насколько мне известно, в городе всегда очень ограниченно число рашадов, и у них нет необходимости в именах.
- Спасибо, Спок.
Спок кивнул, принимая похвалу.
Джим подошел ко входу в дом, и его едва не смело криком. Из дверного проема вылетел костыль, не долетев, упал рядом с капитаном.
Рашад вышел, не переставая кричать:
- Поганые песчаные волки! Это из-за вас все будет, это из-за вас Хасан-звездочка, Хасан-яссир, соколенок, вставший на крыло... Вы Хасан убьете и не вздохнете даже! Да как вы смеете: появляться здесь, проходить сквозь бурю, не умирать? Вы, кого полюбили наши боги? Вы, кто не умер от взгляда Господина Пустыни и псов его. Вы, нелюди, белокожие твари! Вы, убийцы! Хасан, наша стойкая, сильнейший яссир поколения, а вы ее убьете! Сколько уже бусин она раскрошила ради тебя, а, не-аасим, голубоглазый ублюдок, какая мать тебя родила и какой рашад ей позволил?! Твари, демоны, порождения злой Пустыни!
Рашад выдохся и просто бессильно стукнул кулаком по стене. Джим не успел задать вопрос. На пустой улице рядом с жилищем рашада - скептично настроенный Спок и вечно брюзжащий Маккой не в счет - легкие шаги были прекрасно слышны.
- Рашад?
Хасан, оказывается, умела злобно шипеть.
- Раш-шад. А знаешь, я помню сезоны, когда тебя называли по имени. Ты помнишь, как тебя зовут, маленький мальчик Али?
Рашад открыл рот, чтобы возмутиться, но не произнес ни слова. Хасан повышала голос вплоть до крика:
- Я выполнила свой долг перед генетической программой. По слову рашада я родила троих.
- Старого рашада...
- Разницы между ним и тобой нет - вы служите одной и той же Генетической Программе. Я свободна, и мне осталось, - Хасан подняла руку и вытряхнула четки из рукава, стеклянные неровные бусины всех оттенков синего сверкнули в солнечных лучах, - мне осталось десять караванов и я уйду от вас: от рашадов, которые заставляют рожать, но боятся приблизиться к человеку; от аасимов, которые только и могут, что подняться на стену или покрыть женщину; от бесплодных, которые как муравьи плодятся наперекор своему имени. Я уйду, как все яссиры до меня - к Безымянному Богу, к Господину Пустыни. Я уйду прямо сейчас, если ты еще хоть раз заговоришь со мной о нашей великой Генетической Программе. Слышишь, рашад? А?