— Папа! — Сина обратилась почему-то только к отцу. — Это Вася. Он только что спас меня от… местной акулы.
— Адам! — привстав, бодро отрекомендовался отец, пожимая Васе руку. — Сина, ты, конечно, не знаешь, что акулами в мою молодость называли представителей капиталистического бизнеса. А девушек же на море атакуют… Например, осьминоги. А, Василий? Можно так сказать? Или хищные дельфины! Ведь дельфины тоже хищники?
Васе показалось, что в тираде нового знакомого прозвучало некоторое, если не сомнение относительно нового знакомого, то легкое ему предупреждение.
Мать Сины просто кивнула:
— Тетя Айша. Отчество все равно не выговоришь. Ты один здесь? Я догадалась — один: тебя никто не лечит. Я слышала, ты кашлял. У меня есть лекарства.
Вася кашлянул и, мученически улыбнувшись, запротестовал:
— Спасибо, не надо. Уже проходит.
Айша продолжала, как будто предлагая альтернативу лекарственной терапии:
— Завтра мы улетаем домой. А сегодня вечером отдыхаем в парке, вон в той стороне, где минарет, знаешь, как ракета? Там хорошо: фонтаны, аттракционы… Приходи, если хочешь. Нам здесь скучно было, по правде говоря. Адам все в заботах, без конца на фирму звонил. Мы из Москвы, туда он звонил, указания давал. Думает, думает, опять звонит или в интернет-кафе бежит. А я турков от Сины отваживала. Так и отдыхали. А сейчас пора на обед.
Оказалось, что живут они в одном отеле, поэтому пошли вместе. Вася обменивался впечатлениями с Адамом, Айша что-то вполголоса выговаривала Сине, неся перед собой большой, словно парашют, солнцезащитный зонт, прикрывая им от зноя не столько себя, сколько дочь, с послушным «кивающим» видом идущую рядом.
За пределами пляжа, у дороги, которую предстояло перейти, чтобы оказаться в отеле, им повстречался вялый турецкий мальчик с грустным осликом. «Парашют» Айши отплыл от дочери и навис над осликом. Постанывая от умиления, Айша стала гладить симпатичное животное, коему, как стало ясно из объяснений парнишки (два пальчика — и еле слышное, жалобное «ту монт»), всего два месяца от роду. Мальчик услужливо протянул под зонт бутылочку с соской, в которой булькала мутная жидкость — разведенное водой молоко. Мужчины остановились, Адам закурил.
Айша и Сина попоили ослика — «Ах, ты наш маленький!» — затем, с выражением исполненного долга, вернули бутылочку мальчику, собрались уходить. «Туркиш бой» тонким голосом, утомленно остановил: «Уан доллар, мэм…»
Адам многозначительно посмотрел на Васю и кивнул на мальчика:
— Маленькая акула турецкого бизнеса.
Айша укорила «акулку», неожиданно перейдя на тон сварливой восточной торговки:
— Ты посмотри-ка! Мы тебе, можно сказать, помогли: ишачка твоего дохлого покормили, под зонтом подержали, чтобы прохладно было, а ты ван доллар требуешь! — она сердито покопалась в сумке. — Вот тебе сто лир, хватит! Буржуй!..
Буржуй, торгуясь, слабо удвоил: «Ту хандрит!..» Но, видя бесперспективность торга, взял сто.
Небольшое приключение пошло на пользу знакомству. Обсуждая ситуацию, они хохотали всю дорогу, делая это настолько непосредственно, как будто знали друг друга сто лет. Уже в вестибюле отеля Айша сказала:
— Мы вообще-то были уже в заграничных турах: Испания, Египет, Финляндия… А мне нравится, что здесь не надо знать местного языка. Вот вчера экскурсовод, турчанка, так хорошо разговаривает по-русски! Аж я позавидовала. Спрашиваю: как научилась? Она: «У меня муж русский. Соответственно — свекровь. А чтобы спорить со свекровью, нужно отлично владеть ее языком!..» А я ей говорю: а твой муж про свою тещу тоже так думает?
Все очередной раз дружно рассмеялись. Адам заметил, утирая слезы:
— Айша, если Сина замуж выйдет за иностранца, то твоему зятю перспектива изучать незнакомый язык не грозит. Ты вперед него выучишься любой иностранной речи!
— Это может быть! Запросто! — подхватила Айша. — У меня к языкам способности. Я в детстве в Дагестане жила. Кроме родного, на нескольких языках разговаривала: на русском, на ингушском, на лезгинском, на аварском… В этом уж моему зятю повезет. Не знаю, как в другом… Сина вот сколько лет учит английский — в школе, в университете… И какой результат?
Сина нисколько не смутилась словам родителей. Только выразительно посмотрела на Васю, укоризненно качнув головой, как бы призывая: посмотри, мол, какие у меня несерьезными бывают предки. Адам тут же подтвердил это, адресуясь ко всей компании, хотя обращение предназначалось больше для Васи: