Моё упорство в обучение забавляло учителя. До тех пор, пока он не признался, что ему больше нечему меня научить. Я вернулась домой с небольшой победой и с тех пор оттачивала своё мастерство. Со временем стала помогать нашим целителям в сборе редких ингредиентов для зелий. Ведь иногда добыча уникальных растений могла стоить жизни.
И став невольной свидетельницей разговора отца и дяди, я могла снова доказать свою преданность дому.
— Аура.
Недовольный голос отца выдернул меня из моих мыслей. И я часто заморгала. Дяди давно уже не было в кабинете. Сколько раз он позвал меня?
— Отец.
Его глаза оставались колючими.
— Что ты задумала, девочка?
Отец легко читает людей, как открытые книги. На минутку закрыла глаза, а потом сказала:
— Поеду в Обербург. Одна. Так я смогу понять, что происходит и насколько опасно там для наших людей.
Отец нахмурился и сцепил руки в замок, но молчал.
— Обербург — это хорошая возможность получить новые знания и быть может найти способ…
— Это невозможно. Ты сама знаешь! — перебил меня отец.
Мы несколько минут смотрели друг другу в глаза. Наконец, отец сухо продолжил:
— Кем ты себя возомнила? Могучим воином? Я вижу, что ты хочешь доказать мне свою значимость, — он замолчал. Его тон немного смягчился. — Просто прими это. Отсутствие дара не конец жизни. Ты вместе с другими девицами отправишься в Обербург и приложишь все силы, чтобы выйти замуж. Порадуешь меня внуками на старости лет. А не сможешь замуж выйти, я сам тебя отведу под венец. Вон сын старика Терн'сола вполне сгодится.
Я открыла и закрыла рот. Что за нелепость? Замуж? Ну уж нет! Кажется, пауза затянулась.
— Конечно, отец. Как скажешь, — выдавила из себя. В конце концов, у меня могут быть и свои цели, и отцу необязательно об этом знать.
Он с укором посмотрел на меня и, наверное, понял, что я не просто так согласилась. Отец открыл ящик стола и достал небольшую деревянную шкатулку.
— Возьми, Аура, — отец протянул мне её. — Это старинная реликвия нашего рода. И передавалась она от отца к сыну. Но у меня нет сыновей. Ты единственный ребенок, и достаточно выросла, чтобы сохранить реликвию. Пусть она вдали от дома будет напоминанием тебе о твоей семье. А теперь мне нужно работать. Иди, моя неразумная дочь.
Забрала шкатулку и вылетела из кабинета, как будто за мной гнались демоны. К раздражению примешалась горечь, которая разливалась по венам, отравляя кровь. Я просто надеялась получить его одобрение. Увидеть гордость в его глазах. Вернувшись в свою комнату, подошла к письменному столу и открыла шкатулку. На бархатно-угольном основание лежал небольшой мешочек зелёного цвета. Потянула за завязки, и на ладонь плюхнулся кулон. Он был слишком прост, чтобы зваться реликвией семьи.
Серебряная цепь и такая же невыдающаяся оправа. Камень матовый, иссиня-чёрного цвета. Он не переливался и не блестел. Вместо игры света, казалось, что камень его поглощает. Это — Карбонадо. Он не представлял ценности, и его можно было бы перепутать с углем.
Я провела рукой. Холодный монолит. Почему не чувствуется магия? Может отец пошутил? Глупая пустышка! Положила кулон обратно в шкатулку и резко захлопнула её. Решу завтра, что с ним делать. А сейчас лучше поспать.
* * *
Утро совсем не радовало. Я долго не могла уснуть. Всю ночь снилось нечто чёрное и пугающее, красные шары, амарантовые нити и разломы по всей республике. Видимо прошлый день слишком сильно впечатлил меня. Я спустилась в столовую позавтракать. За столом уже никого не было, кроме моей двоюродной сестры Агаты. Её яркое оранжевое платье из мокрого шелка служило отличным контрастом к тёмно-каштановым волосам, подчеркивая сливочную кожу девушки. Сверкая карими глазами Агата с большим воодушевлением, поглощала пышное кремовое пирожное и от удовольствия закатывала глаза.
— Фу, Агата. Сладости утром — плохая идея, — улыбнулась и плюхнулась на соседний стул.
— Доброго дня тебе, соня. Но уже совсем не утро. Ты слишком долго спала, — Агата довольно мурлыкала, нежась в воздушном креме десерта.
Хотела ответить, но тут передо мной появился мой завтрак. Каша с лесными фруктами и крепкий кофе.
— Спасибо, Олус.
Принялась поглощать еду, чувствуя незримого дворецкого. Который готов был услужить. Почему домовой сегодня исключительно добр? Так и не нашла ответа на этот вопрос.
Агата кашлянула.
Я подняла на неё глаза. Она элегантно промокнула салфеткой свой точеный ротик. И что-то пыталась мне показать взглядом.