Нет! Это невозможно!
Он хотел было снова позвать Лину… В конце концов, увести ее силой… Но в этот момент из-за кустов бесшумно появился человек… В темном плаще, с аккуратно повязанным галстуком, молодой и вежливый.
— Извините, — совсем негромко, но очень явственно спросил он. Лина вздрогнула от этого почти неслышного голоса. Как от прикосновения к ней провода под током.
Молодой человек в плаще коротко и узнавая (хотя Кирилл никогда его не видел) поклонился Корсакову. Затем со спокойной, настойчивой вежливостью обратился к Лине.
— Извините, а вы… — Его недоговоренная фраза повисла как совершенно реальный и полностью высказанный вопрос, который включал в себя и вопрос о документах, и о причине появления здесь.
— Я… — она смешалась. — Мы с Кириллом Александровичем!
Она нашла выход, и было видно, что очень гордилась — хоть на мгновение! — этим.
Молодой человек нахмурился, потом кивнул головой, и это тоже означало одновременно очень многое. И понимание, и неудовлетворенность ответом, и то, что он именно сейчас, и именно здесь, не будет протестовать против их присутствия. Именно здесь, и именно сейчас…
— Может, мы все-таки поедем в Москву? — сухо предложил ей Кирилл, чтобы найти какой-то выход, не оставаться здесь.
— Но вы… Но ты не попрощался с отцом? — с какой-то отчаянностью спросила Лина.
— Я попрощался с отцом, — уже с нажимом ответил Корсаков и, подойдя к ней, сильными руками взял ее за локоть.
Она смотрела на него потерянно, упрямыми и одновременно лихорадочными… темными глазами. Как будто у нее была высокая температура.
Молодой человек сделал движение к ним, и Кирилл понял, что скандала ей устроить не удастся.
— А машина… — залепетала она что-то жалкое, старея на глазах. — Может быть… Нас подвезут?
Она уже пыталась, через Кириллово плечо, обращаться к «Плащу».
— Нас — не подвезут! — сквозь зубы, горячее зашептал Кирилл.
Она сделала шаг, другой, ведомая его сильной, вспотевшей рукой, но Кирилл знал, что она еще не сдалась.
— А Иван Дмитриевич разве?.. — через него, через Кириллову руку, она еще хваталась за возможность остаться, предстать пред «светлые очи»…
— Ничего! Ничего, поезжайте… — непонятно к кому обращаясь (к Корсакову или к ней?), повторял молодой человек и шел в двух шагах сзади.
Кирилл чувствовал его взгляд, подталкивающий их. И еще он знал, что где-то перед ними… Или за кустами… Или в низинке, среди орешника… Можно было различить вторую, такую же молодую фигуру. Но Кирилл опустил глаза и сделал все, чтобы невольно не взглянуть в ту сторону.
— Но я же… Порву чулки! Там же… забор! — тихо вскрикивала Лина.
— А мы вам… Поможем! — вдруг улыбнулся парень, и лицо его на мгновение стало и приятным, и очень молодым. Но это мгновение так быстро погасло, что она не успела этим воспользоваться.
— А Всеволод? Севе, что я скажу? — шептала она теперь уже горячечно, невольно ища защиты у Корсакова. Она даже хотела обратиться с тем же вопросом к охраннику, но в этот момент Кирилл поднял ее на руки и неожиданно широким, сильным движением поставил на землю за невысокий штакетник.
Он увидел, что его силу быстрым взглядом профессионала оценил «Плащ».
— Вы что… Меня бросаете? — вцепилась Лина в Кириллову руку и потянула его к себе.
Корсаков остановил ее, повернулся лицом к молодому человеку… уже внешне независимый… равный с подчиненным… Внимательно посмотрел на него. Тот невольно напрягся, подтянулся. Кирилл протянул охраннику руку для прощания.
— Исправной службы! — пожелал он этому «сосунку».
Тот быстро, по-солдатски, кивнул головой, и Кирилл почувствовал его каменное рукопожатие.
Корсаков молодым движением перепрыгнул через штакетник… подхватил под руку даму… Что-то насвистывая, устремился по дороге к станции. Не оглядываясь!
— Ну, что вы меня тащите?! — машинально, то ли задыхаясь, то ли причитая, повторяла на бегу Лина. — У меня камень попал в туфли! Господи! И туфли-то совсем запылились… Как я в таком виде покажусь…
Она пыталась остановиться, поправить обувь, но Кирилл со все растущим ожесточением тащил и тащил ее по дороге. Навстречу им все чаще попадались дачники, местные жители… Ребятня… Они спешили посмотреть на черный автомобиль. В машине, как мельком успел заметить Корсаков, было пусто.
— Да подождите вы!! — вдруг почти взвизгнула Лина и вырвала его руку. — У меня же синяки будут! Где вы воспитывались…
Она присела на поваленное дерево, быстро сняла туфлю и начала высыпать из нее песок. Она с отсутствующим взглядом засунула в носок туфли руку и что-то долго, сморщившись, дергала там. Потом снова надела ее и некоторое время сидела, стараясь отдышаться.