Когда она пришла в их дом, еще до войны, она откармливала худого, жилистого Ивана. По ее понятию, он никак не соответствовал своим костлявым видом новой должности.
Потом, достигнув своего, по-прежнему держала его «в теле»; закармливала всю семью.
Сама ела мало, и одна. Только чай пила вдвоем с Логиновым, когда у того выпадало время. А оно выпадало почти каждую неделю, с какой-то неопределенной регулярностью.
Нуждался в этих совместных чаепитиях Иван Дмитриевич!
Старинное слово «грех» часто встречалось в ее речах. Она корила им не только хозяина, «Дмитрича», но находила их, грехи, и у себя… Произносила слово задумчиво, качая головой.
По ее понятиям «грех» надо было искупать! Прощать людям, самому казниться… Как ни смеялся Логинов над ней, но все же понимал, что такое — «грех». И был он, «грех», для него не пустым, не выдуманным… А живым понятием всегда. Особенно сейчас, к старости.
Все началось с того… как однажды он заметил, что в течение целого рабочего дня он сказал всего несколько фраз!
Выслушал доклад военных… Четыре генерала долго и обстоятельно говорили о положении на Ближнем Востоке.
Потом к ним присоединился Нахабин, у которого была другая точка зрения. И они — старший из генералов и Нахабин — жестко поспорили, так что Ивану Дмитриевичу пришлось чуть постучать карандашом по столу… Они замолкли на мгновение, но потом с новой силой, но вежливее и тише, продолжили свой спор.
Логинову нужно было уже на аэродром, встречать высокого европейского гостя… Он поднял руку, и в кабинете стало тихо.
Иван Дмитриевич в трех фразах высказал свою точку зрения по вопросу совещания.
Все сразу закивали. Начали развивать его слова, обращаясь к нему и к друг другу…
На их лицах были облегчение, радость. Только что спорившие между собой Нахабин и старший генерал уже улыбались друг другу. А Олег Павлович, от избытка чувства, даже хлопнул генерала по плечу, и тот был тоже доволен.
На аэродроме, пожав руку премьер-министру, улыбнувшись как сумел сердечнее, Логинов через переводчика сказал несколько слов приветствия…
Премьер-министр тоже улыбнулся его словам, очевидно, увидев в них какой-то особый, непонятный Ивану Дмитриевичу смысл.
Вечером на приеме в посольстве одной азиатской страны — по случаю Дня независимости — Иван Дмитриевич сказал еще несколько слов, приличествующих событию… И все — тоже были очень рады!
Он, для вида, поднял бокал с шампанским, но, чуть коснувшись губами, поставил, нетронутый, на стол. Это был знак высокого внимания великой страны к стране развивающейся… И все — его одобрили!
«Чем же я занимался? Весь прошедший день?» — спрашивал себя Иван Дмитриевич, когда отходил ко сну в пустой, прохладной спальне.
«Да! Помощники, один за другим, приходили к нему с докладами… С бумагами на подпись. Некоторые он откладывал… Была у него привычка положить ладонь на бумагу, слегка похлопать по ней, потом вернуть молча. Это означало: «пусть полежит».
Значит… Всего несколько фраз в работе с помощниками? Семь-восемь!
Да! Еще два министра с давно наболевшими вопросами.
Один — строительства и социального развития средне-восточного региона.
Другой — с закупками зарубежной технологии. Минфин урезал ему валюту.
Министерство новое, перспективное, рассчитанное на завтрашний технологический уровень. Пока деньги идут впрок, отдача будет только в следующей пятилетке. И тогда уже к нему надо будет подтягивать основной отряд министерств…
Поддержал, поставил резолюцию; «ушло на исполнение…»
С первым вопросом было сложнее… Надо было увязать с ведущимся строительством БАМа.
Вернул бумаги министру как недоработанные…
— «Что же было еще?»
Информация — устная, от помощников, от руководителей группы консультантов.
От военных…
Сводки… ТАСС…
Данные — совершенно секретные…
Два-три звонка товарищей — по Бюро! Один — Самого! Здесь он больше слушал. И все равно не очень понял, зачем звонил Сам?
Логинов поежился под теплым, стеганым одеялом. Но ведь если напечатать на машинке все слова, что он произнес за день, — не будет и одной страницы?! И это ведь — не только сегодня?! Так жил он уже давно… Почти десяток лет!
А в чем же тогда был его основной труд, если не в этих словах?