Лина кивнула головой.
— А-а-а… — неопределенно протянул Александр Кириллович. Неожиданно добавил: — Кланяйтесь ей… Если жива.
— Конечно жива! — вырвалось у Лины.
— Может быть… Может быть! — пробормотал старик и, не оглядываясь, не попрощавшись, вышел в столовую, плотно прикрыв за собой дверь.
В кухню, шатаясь от слабости, вошел Генка. Его поддерживала Февронья Савватеевна.
17
Корсаков одним из первых сбежал по трапу.
— «Не ждали»? Как в картине Репина? — он пожимал руку встречавшему его Ратушному, советнику посольства.
На лице высокого, полного, начинающего лысеть советника застыло некоторое недоумение.
— Желанный гость! Желаннейший! — сменилось оно сладчайшим радушием.
Он взглядом позвал молодого атташе.
— Киян… Юрий Васильевич! — И обратился к нему: — Дорогой мой… Документы! — Кирилл не сумел сказать слова, как на него обрушился поток.
— Ну! Что же мы — тут? В провинции! — хохотал советник, когда они шли к машинам. — А вы там — в сферах! «Не ждали! Не ждали!» Не знаю, как старик… — Речь шла о после. — А я ни ухом… Так сказать… Ни… Он снова расхохотался.
— Ну, рассказывайте! Рассказывай! Я никак не мог вспомнить — мы с тобой как: — на «ты» или на «вы»?!
И он снова засмеялся, явно не соглашаясь на официальное «вы».
Они расселись по машинам. Когда автомобиль посольства сворачивал к воротам аэропорта, Корсаков, бегло глянув на толпу прилетевших с ним, обнаружил старика со всем семейством.
Краем глаза увидел он еще двух мужчин, которые чем-то привлекли его внимание. То ли тем, как они смотрели на посольский кортеж, то ли еще чем-то.
Один из них, что повыше, был в коричневой шляпе.
— Что ж… Так поздно сообщили?
Корсаков не ответил.
— Где расположишься? В посольстве? На даче? Что прикажешь?
В потоке слов, вопросов Ратушного чувствовалась обеспокоенность приездом Корсакова.
— Или поездка? Так сказать… Неофициальная? От «соседей»?
— Туристическая! — улыбнулся как можно естественнее Кирилл Александрович. — К послу хотелось бы так… К двенадцати!
— Он знает, — согласился Ратушной.
— Остановитесь. Я сам перейду площадь и остановлюсь в гостинице.
— Да! Это оговорено!
Ратушной сделал знак шоферу, и машина прирулила к тротуару.
Кирилл Александрович подошел к первому попавшемуся свободному автомату. Длинные гудки. Он набрал один и тот же номер еще и еще раз… Улица хорошо просматривалась из телефонной будки — вроде бы ничего подозрительного.
Корсаков шел по уже плотной, полуденной толпе, машинально чувствуя, что он был уже здесь не раз. Иногда он подходил к развалу букинистов или к вынесенным на тротуар стойкам распродажи.
Обычный обыватель, а может, турист.
Скорее всего просто деловой человек, у которого выпала свободная минутка пройтись по знаменитым улицам. Не торопясь, гуляючи, наслаждаясь жизнью…
Интересно, что Кирилл Александрович действительно чувствовал себя именно таким человеком. Ему казалось, что он живет здесь многие-многие годы. Профессиональная привычка сливаться с толпой вернулась к нему и даже обрадовала его.
— Бена? Американца? Рыжего? — с радостью признавались в третьем кафе, но отвечали одно и то же. — Нет! Неделю, как уже не видно!
— Попробуйте, — с широкой ничего не гарантирующей улыбкой протянул ему клочок бумаги с телефоном седовласый, похожий на постаревшего ковбоя бармен.
Кафе было дорогое. Около знаменитого на весь мир музея.
Корсаков вряд ли отдавал себе отчет, что по коридору советского посольства он шел совсем другим шагом. Сопровождавший его Киян еле поспевал за ним.
— Посол еще занят! — пытался объяснить он на ходу. — Ему позвонили от дежурного. Может, вы пока зайдете к советнику?
— Что? Гости? Делегация? — Корсаков вошел в кабинет советника, но тот замахал на него руками.
— Да никого у него нет! — рассмеялся Дмитрий Иванович и поднял трубку.
Он кивнул на Кияна.
— Вышколил нашу молодежь! Чтобы никого сразу к нему не пускал. Сидит в кабинете как сыч. О мировой политике… Размышляет!
Лицо его посерьезнело — посол поднял трубку.
— Петр Николаевич? Ратушной… Разрешите гостя препроводить?
В трубке долго что-то говорили — старик был крутенек.
Корсаков невольно подобрался перед встречей с ним.
— Да, да! «Соизволил!» Собственной персоной! — Теперь Ратушной был сама настороженность. — Идем!
Он быстро встал, застегнул костюм на обе пуговицы.