— Тогда надо подогреть, — вмешался мрачный голос Джоша Обермана, который приплелся из другого конца комнаты, огорченный, что никак не может связаться с Ровеной Гордон. Она не отвечала и дома. — Мы-то знаем, это щедрая цена за «Меншн». Но нас устроит, потому что каждый в группе покупателей имеет возможность получить свой кусок.
— Верно, — согласился Эли Лебер. — Ни один банк не поддержит Майлза с такой ценой.
— А что вы предлагаете? — поинтересовался Квин, как бы подтрунивая над старым козлом.
— Я предлагаю позвонить в «Меншн» и сказать их правлению, что, если они не поставят свои подписи к концу дня, цена станет четыре двадцать пять. А к понедельнику четыре двадцать, — резко сказал Оберман.
— Мы не можем этого сделать, — неуверенно сказал Гуверс.
— А почему нет? — спросил Оберман.
Джерри Квин посмотрел на своего босса, чувствуя, как адреналин выбросился в кровь.
— А почему в самом деле нет? — спросил Эдвард. — Джентльмены, давайте-ка немножко надавим.
Ровена и перепуганный водитель, поддерживая Топаз, вели ее к главной двери больницы, где ее тут же положили на носилки и понесли в родильную палату.
— Не оставляй меня, — еле дыша сказала Топаз, вцепившись в руку Ровены.
— Я никуда не ухожу. Я здесь. — Она повернулась к санитару: — Это Топаз Росси. Она собиралась рожать именно здесь. Она ждет двойню… Схватки через каждые пять минут.
— Кто муж? — поинтересовался кто-то.
— Джо… — простонала Топаз.
— Джо Голдштейн из Эн-би-си, — сказала Ровена. — Я попросила сообщить ему. Но не знаю, где он сейчас…
— Мы свяжемся с ним, — пообещала медсестра.
— Я не хочу, чтобы Ровена уходила, — сказала Топаз, когда ее уже заносили в родильное отделение.
— Вы можете ей дать что-то обезболивающее? — спросила Ровена.
— А ты-то, черт побери, чего плачешь? Не ты же рожаешь! — сказала Топаз.
— Попытайтесь расслабиться, — успокаивала обеих медсестра. — Все будет замечательно.
— Хочешь гамбургер? — спросил Джош Оберман Майкла Кребса. — Бутерброд, китайское что-нибудь?
— Нет, спасибо, — ответил Кребс. Он огляделся, увидел весь этот хаос в комнате заседаний. — А что, черт побери, здесь такое?
— Это консорциум, который только что выпустил ультиматум, — сказал ему Ник Эдвард. — Добро пожаловать к акулам бизнеса.
— Как там пресса? Толчется снаружи? — спросил Мэт Гуверс.
— Настоящий сумасшедший дом, — ответил Кребс, улыбаясь. — В последний раз я пользовался таким вниманием, когда выходил с приема вместе с Джо Хантером и Синди Кроуфорд.
— Где, черт побери, Топаз Росси? — шипел председатель «Америкэн мэгэзинз».
— Где Ровена? — спросил Майкл у Джошуа.
— То-то и оно, — сказал Оберман.
Сердце Джо Голдштейна никогда не билось быстрее. Даже когда он был защитником футбольной команды в школе. Когда проходил собеседование перед приемом на важную должность. И даже когда потерял невинность.
У нас двойня! Я становлюсь отцом! Боже мой, а что, если она уже…
— У меня двойня, — сказал он еле дыша в приемной. Он бросил такси, застрявшее в пробке за шесть блоков от больницы. И прибежал сюда.
— Правда? — спросили в приемной, подавляя смех. — Слушаем вас, сэр. А как зовут вашу партнершу?
— Росси, Топаз Росси. Моя жена. Я Джо Голдштейн, — сказал он.
— Мистер Голдштейн, мы как раз ждем вас, — кивнула, улыбаясь, медсестра. — Будьте добры, следуйте за мной.
— Грэхем Хэкстон на проводе! — сказал кто-то. Все затихли. Грэхем — председатель правления «Меншн индастриз». Помощник держал трубку, не зная, кому ее дать — Гуверсу или Оберману.
— Возраст поважнее красоты, — сказал Оберман Мэту и схватил трубку. Послушал несколько секунд.
— В таком случае наши адвокаты будут держать с вами связь, — сказал он спокойно. — Спасибо, Грэхем.
Он положил трубку и повернулся к толпе бизнесменов, задержавших дыхание, как дети возле рождественской елки.
— Мы сделали сукина сына!
Джо ворвался в родильную палату и остановился как вкопанный.
Топаз сидела среди подушек, два маленьких кулька были прижаты к каждой груди. Ее лицо светилось такой любовью, что он подумал — никогда в жизни его жена не была такой красивой.
Она подняла голову, когда он влетел в комнату.
— У нас сын и дочь, — сообщила она.
— Я люблю тебя, Топаз, — сказал Джо, глядя на свою семью, и глаза его наполнились слезами.
В коридоре Ровена Гордон нашла телефон и позвонила на мобильный Джошу Оберману.