А потом.., когда он поднял упавший клубок шерсти.., начал рассказывать про фотографию… Хотите увидеть снимок убийцы? — вот что он спросил.
Мисс Марпл закрыла глаза и попыталась припомнить подробности его рассказа.
Довольно запутанная история.., майор слышал ее в своем клубе.., или в каком-то другом клубе.., врач рассказал.., слышал от другого врача.., и один из врачей сфотографировал в дверях дома какого-то мужчину.., он и был убийца…
Да, да, именно.., подробности начали всплывать у нее в памяти…
Да, верно, он хотел показать ей снимок… Вынул бумажник и начал в нем копаться.., и говорил, говорил не умолкая…
А потом, продолжая говорить, поднял голову.., посмотрел.., не на нее.., на что-то позади нее.., за ее правым плечом. И вдруг осекся и весь побагровел… Стал торопливо, дрожащими руками засовывать все обратно в бумажник и неестественно громким голосом начал говорить о слоновьих бивнях!
Несколько секунд спустя к ним подошли Хиллингтоны и Дайсоны…
В этот момент она обернулась и посмотрела… Но там ничего и никого не было. Слева, ближе к отелю, на некотором расстоянии она увидела Тима Кендала и его жену, а за ними — семью венесуэльцев. Но майор Пэлгрейв смотрел не туда…
Мисс Марпл размышляла до самого ленча.
После ленча она никуда не поехала.
Вместо этого она написала записку доктору Грэму с просьбой зайти, потому что она не совсем хорошо себя чувствует.
Глава 4
Мисс Марпл обращается за медицинской помощью
Доктор Грэм был добродушным джентльменом лет шестидесяти пяти. Он многие годы проработал в Вест-Индии, но теперь отошел от дел и уступил почти всю свою практику компаньонам из местных. Он тепло поздоровался с мисс Марпл и участливо спросил, на что она жалуется. В том возрасте, какого достигла мисс Марпл, всегда отыщется какое-нибудь недомогание, о котором можно поговорить, несколько его преувеличив. Мисс Марпл немного поколебалась, выбирая между болями в плече и колене, и остановилась на колене. Ее колено, как она не раз сама себе говорила, редко когда о себе не напоминает.
Доктор Грэм был чрезвычайно учтив и не стал говорить, что в ее возрасте подобные недомогания вполне естественны. Он назначил ей одно из самых легких лекарств, какие обычно дают в подобных случаях. Зная по опыту, что пожилому человеку, в первый раз приехавшему на Сент-Оноре, может поначалу быть довольно одиноко, он задержался, чтобы немного поболтать о том о сем.
«Очень милый человек, — думала про себя мисс Марпл, — ей-богу, неловко его обманывать. Но придется, ничего не поделаешь».
Мисс Марпл была воспитана на уважении к истине и вообще-то была по натуре очень правдивым человеком. Но в тех случаях, когда долг вынуждал ее солгать, она делала это с поразительной естественностью.
Она с извиняющимся видом легонько откашлялась и заговорила, изображая чуть суетливую старческую взволнованность:
— Я бы хотела, доктор Грэм, попросить вас об одном одолжении. Мне, право, неловко.., но я не знаю, как мне быть.., хотя, конечно, это совершенно несущественно. Но, понимаете, это существенно для меня лично. Я очень надеюсь на ваше понимание и на то, что вы не сочтете мою просьбу чересчур обременительной или дерзкой…
Доктор Грэм мягко ее перебил:
— Вас что-то тревожит? Я к вашим услугам.
— Это связано с майором Пэлгрейвом. Очень печальное событие. Когда я утром узнала, я была просто потрясена.
— Да, — сказал доктор Грэм. — Совершенно неожиданная смерть. Вчера он был так бодр и весел.
Тон его был участливым — и только. Было совершенно ясно, что для него в смерти майора Пэлгрейва нет ничего необычного. Не высосаны ли из пальца ее сомнения, мелькнуло в голове у мисс Марпл, не становится ли она чересчур мнительной? Может быть, ей уже не следует доверять собственным суждениям? Впрочем, это не то чтобы суждение — скорей просто интуиция. Но так или иначе, отступать поздно! Надо идти вперед.
— Вчера днем мы с ним довольно долго беседовали, — сказала она. — Он рассказывал мне о своей бурной и интересной жизни. На земле столько, оказывается, удивительных уголков.
— Да, да, конечно, — поторопился согласиться доктор Грэм, которого воспоминания майора не раз доводили до зевоты.
— Потом он завел речь о своей семье, о детстве, а я рассказала немного о моих племянниках и племянницах, он слушал как будто с интересом. Я показала ему фотографию одного из моих племянников. Очень милый был мальчик — это время, увы, давно прошло, но для меня он навеки останется мальчиком, ну, вы понимаете.
— Понимаю, — сказал доктор Грэм, с нетерпением ожидая, когда старая дама доберется наконец до сути дела.
— Я дала ему снимок, он стал его рассматривать, и тут вдруг эти люди — они очень милые — которые коллекционируют всякие дикие растения и бабочек, полковник и миссис Хиллингтон, кажется…
— Да-да. Хиллингтоны и Дайсоны.
— Совершенно верно. Вдруг они подошли к нам — тут же начался смех, разговоры. Сели рядом, заказали напитки, и мы немного поболтали. Так было приятно. И майор Пэлгрейв машинально сунул мой снимок в бумажник, а бумажник положил в карман. Я тогда не обратила внимания, но потом вспомнила и сказала себе: «Надо не забыть попросить майора, чтобы он вернул фотографию Дензила». Вечером, когда играл оркестр и были танцы, я опять об этом вспомнила, но мне не хотелось тогда его беспокоить, потому что у них такое, знаете, шло веселье, и я подумала: «Завтра обязательно попрошу отдать». И вот наступило завтра… — Мисс Марпл замолчала, не в силах продолжать.
— Так, так, — сказал доктор Грэм. — Понимаю. Вы, естественно, хотите получить фотографию назад. Правильно я понял?
Мисс Марпл энергично кивнула:
— Да-да. Видите ли, это у меня единственный его снимок, и пленки нет. А я очень дорожу этим снимком, потому что бедный Дензил умер пять лет назад… Я так его любила… Снимок — единственное, что у меня осталось в память о нем. И я вот подумала.., нельзя ли.., хотя, конечно, мне очень неловко.., не могли бы вы забрать его? Я, право, не знаю, кого еще можно попросить. Я понятия не имею, кто будет заниматься его личными вещами и.., всем прочим. Так все запутано. Скажут, что пристаю со всякими глупостями, мешаю людям работать. Они не поймут. Постороннему человеку трудно понять, что значит для меня эта фотография.
— Конечно, конечно, — сказал доктор Грэм. — Совершенно естественное желание с вашей стороны. Надо сказать, я сегодня встречаюсь с представителями местных властей — похороны завтра, и официальным лицам необходимо просмотреть его бумаги и вещи, прежде чем связаться с наследниками; в общем, обычная процедура. Не могли бы вы описать снимок?
— Это фотография фасада дома, — начала объяснять мисс Марпл. — Молодой человек — это Дензил, разумеется, — как раз выходит из парадной двери. Фотографию сделал другой мой племянник, он большой любитель цветов, и снимал он, собственно, гибискус — красивые такие лилии, напоминающие итальянскую закуску «ассорти». Дензил выходил в этот момент из дома, случайно так получилось. Это не очень хороший снимок — немножко смазанный, — но мне он нравится, и я всегда брала его с собой.
— Что ж, — сказал доктор Грэм. — Я все понял, и, думаю, мне без труда удастся вернуть вам ваш снимок, мисс Марпл.
Он встал со стула. Мисс Марпл кротко ему улыбнулась.
— Вы так добры, доктор Грэм, бесконечно добры. Вы-то понимаете меня, да?
— Разумеется, разумеется, понимаю, — сказал доктор Грэм, горячо пожимая ей руку. — Не беспокойтесь, пожалуйста. Разминайте колено, но не переусердствуйте, а лекарство я вам пришлю. Принимайте три раза в день.
Глава 5
Мисс Марпл принимает решение
На следующий день над телом умершего майора Пэлгрейва была совершена заупокойная служба. Присутствовали мисс Марпл и мисс Прескотт. Каноник отчитал все положенные молитвы — и жизнь пошла своим чередом.
Смерть майора Пэлгрейва уже вспоминалась как происшествие — неприятное, конечно, но довольно тривиальное происшествие, память о котором скоро изгладится. Здешняя жизнь складывалась из солнца, моря и радостей общения. Мрачная гостья нарушила на некоторое время эту безмятежность, бросив на нее свою тень, но теперь все миновало. Покойного никто толком и не знал. Он был болтливым старым отставником, этаким клубным надоедой, вечно докучающим всем своими воспоминаниями, слушать которые мало кому хотелось. У него не было никого, с кем он был бы по-настоящему связан. Жена его умерла много лет назад. Он жил в одиночестве и как-то одиноко умер. И все же он умел скрасить свое одиночество общением с людьми. К тому же, несмотря на некоторую неприкаянность, майор Пэлгрейв был по-своему человеком жизнерадостным. Умел получать от жизни удовольствие. А теперь он умер, и никого это особенно не взволновало — через неделю его перестанут вспоминать даже мельком.