Продрогшая нога вернулась на кровать. Даже в отсутствии внятных и не очень планов одного Ада не хотела однозначно — завершать на такой ноте эту ночь. Не трусливым побегом к своей холодной постели, не к упадническим мыслям, что всё не имеет значения, и уж точно не к своему одиночеству. Надоело!
«Да-да, «у меня есть план: я буду отталкивать всех, кто ко мне приблизится, и вернусь к звёздам…» Аж десять раз! Никто не вернётся домой! Тогда нафиг всё, что будет лучше для кого-то. Попробую хоть раз, как Жека, просто плыть по течению и использовать всё, что рядом проплывёт!»
Виновато глядя на всё ещё не спящего адмирала, она мягко сползла вниз, укладываясь головой на подушку. Без одеяла спина, ноги и руки покрылись гусиной кожей. В бесславной попытке незаметно заползти в тепло, разведчица была поймана с поличным.
— Какая же ты холодная, — недовольно пробормотал Диего, прижимая её к своему горячему телу. — Как морской жемчуг.
— Я всегда мёрзну по ночам в кораблях…
— Тогда лежи смирно и не мешай тебя отогревать, — для верности, что не убежит, он стиснул её руками. — Если холодно, то не вылезай из-под одеяла!
— Я думала…
— Думала она, — проворчал адмирал, — утром подумаем вместе. А сейчас спи!
Желания спорить не осталось совершенно. В жарких объятиях сон начал накатывать тяжёлой волной. Мечущийся разум плыл в сторону безмятежных грёз, когда её ушей достигли слова:
— А если ещё раз попытаешься сбежать, то спать будешь связанной, маленькая демоница!
Глава 24 — Остров Буян
1704 год
Следующее утро
Испанский галеон «Калипсо»
Утро встретило Аду настырным лучиком солнца, пробивающимся в каюту через окно. Меткий паршивец бил в белизну простыни рядом с лицом, ослепляя отражающимися брызгами света. Галеону не хватало очень плотных штор. Или того, кто бы их вовремя зашторивал. Чуть стряхнув с себя дрёму, разведчица поняла, что за ночь успела вывернуться из рук любовника и теперь лежала головой на его груди, своевольно притискивая горячее во всех смыслах тело к себе, словно любимую плюшевую игрушку. Сам Диего совершенно не протестовал, а напротив, уже проснувшись, мягко гладил её по волосам и спине, вызывая желание отменить утро и продолжить то, что ночью отобрало у них все силы.
Вспоминая, Ада довольно улыбнулась. Приятно, когда хорошая ночь завершается не менее прекрасным утром. Главное, чтобы её не поймали на пробуждении. Пусть думает, что она всё ещё спит. Вот только спина-предательница помнила все поцелуи адмирала и покрылась мурашками в ответ на ласковые прикосновения.
— Можешь больше не притворяться, — услышала она насмешливый голос, — ты раскрыта, разведчица!
— Это только твои домыслы, — ничуть не смутившись, ответила она с закрытыми глазами. — Я крепко-крепко сплю!
— Раз уж ты спишь… — многозначительно протянул он, в то время как его рука нырнула по одеяло продолжая гладить Аду всё также ласково, но уже совсем не целомудренно. В ответ Шурикова поспешно сжала вместе ноги, вызвав довольный смех. — Какая ты буйная во сне!
«У Кая Китобоя спроси, какой я могу быть буйной!»
В ответ она чуть скатилась в сторону, крепко прижимаясь к его боку и жалобно простонала:
— Давай пока не будет утра? Пусть ещё немного продолжится ночь!
В попытке скрыться от настырного лучика она ткнулась лбом в плечо Диего, заползая под одеяло по самую макушку. Он со смехом стиснул её в объятиях и без усилий переложил ближе к стене в самое тёмное место, ещё сокрытое мраком. Удар несносного солнца он принял своей спиной, защищая её от наступления раздражающего утра. При свете на голом предплечье обнажился выпуклый шрам от клейма, при виде которого адмирал нахмурился, но лишь мягко поцеловал пострадавшую руку.
Высунувшись из-под одеяла ровно настолько, чтобы бесцеремонно рассматривать своего заклятого любовника, Ада лукаво улыбалась. Взглядом она обещала испытывать его терпение на прочность, а телом благодарно прижималась теснее.
— Примерно после завтрака мы доберёмся до Буяна, — недовольно пробормотала она. — Не хочу пока об этом думать! Спроси меня.
— О чём?
После ночи близости на грани войны пробуждение пришло уже в каком-то неведомом состоянии. Будто все недели, что они проводили вместе, открываясь друг другу, перемешались с принятием взаимного желания и породило нечто третье. Не лишённое знойных порывов, однако куда более чувственное. Незнакомое состояние, но очень приятное.