— Подъём, земляне! — услышал он грубый рык, и советское сердце невольно пропустило несколько ударов.
Едва вскочив на ноги, он оказался вовлечён в плотный поток салаг, которых гнали свистом кнутов двухметровые марсианские людоеды, чья красная кожа под солнцем Карибского бассейна почернела до цвета угля.
— Зашибись! А где я? — пробормотал Жека, пробегая в потоке матросов, пока не увидел знакомое пропитое лицо Газонокосильщика, к которому успел подбежать и даже начать задавать вопросы: — Так стыдно за вчерашнее, но не помню перед кем!
— Иди-иди! — его грубо толкнули в спину, но это не остановило Воробьёва от потока вопросов:
— Состояние, вроде, не с бодуна…
— Нормально, это у тебя отходняки от марсианского снотворного яда! Мы на каком-то линкоре плывём к какому-то телепорту, — отрапортовал Кукукурочкин и снова пьяненько захихикал.
Будучи предельно трезвым, радист вызывал подозрения, что хихиканье досталось ему в качестве побочного эффекта после прыжка сквозь время.
— Знаешь, для советского радиста в твоей голове маловато данных! — хмыкнул Жека, получая швабру и задание драить каюты от порога и до обеда, а после обеда вычищать палубы от угла и до отбоя. — А ещё меня задолбало твоё имя. Буду звать тебя Кос!
— Меня оно задолбало раньше твоего…
— МОЛЧАТЬ! РАБОТАТЬ! — марсианский хлыст сначала со свистом рассёк воздух у самого лица Воробьёва, а потом опустился на спину Кукукурочкина, вызвав приступ безудержного хихиканья у последнего.
— Ай, хи-хи-хи, а ещё ты у нас вроде проводника, поздравляю с возвращением на военную службу!
— Но я своё отслужил! — возмутился Жека, всё же делая максимально старательный вид под тяжёлыми синюшными глазами марсианских людоедов. — Уже отдал долг Родине и больше в такие долги не влезу.
Из-за плотной синей пелены, закрывающей белки, радужки и зрачки глаз, надсмотрщики всегда выглядели страшно внимательными и агрессивными. Никогда не узнаешь, в какую сторону эти чудовища смотрят. Быть может, во все сразу.
— Пока ты галдишь, Родина грязью покрывается! — фыркнул Кос, подталкивая его делать продуктивный вид чуть более правдоподобно.
Несмотря на труд, оскорбляющий честь мундира бывшего главы советской темпоральной разведки 17-го и 18-го веков, активная видимость влажной уборки позволила разведчику в отставке осмотреться на марсианском линкоре. Врубив режим уборщицы Зинаиды Петровны, заставляющей уважать свой авторитет всё темпоральное агентство в 24-ом веке, он не стеснялся заимствовать все её матерные версии фраз «ну-ка убрали свои немытые ноги», «зачем ты ходишь по помытому, неразумный», «ты мне поговори, я тебе сейчас зубы своей тряпкой вымою, невежливый человек» и «будьте добры, покиньте помещение и не мешайте мне тут мыть». Жека настолько вошёл в роль, что от его воплей даже марсианские людоеды на всякий случай отходили в сторону, пытаясь осознать смысл русского отборного мата.
После того как Евгений сунул нос во все уголки линкора, за исключением личной каюты Хуана Карлоса, оценил боевой запас, тип управления кораблём, уровень топлива, погреб с ромом, качество кухни и лично плюнул в еду капитана и Василисы, он с благодарностью помянул ещё не родившуюся уборщицу добрым словом. Неожиданно её уроки оказались невероятно полезными для эффективного шпионажа за неприятелем.
Нет, Жека не собирался ловить темпорального агента Хуана Карлоса и сдавать его какой-либо из сторон. Во-первых, он не продавал коллег, а во-вторых, Хуан Карлос являлся личным агентом самого Фиделя Кастро IV, отличался буйным нравом и обычно расстреливал всех остальных темпоральных агентов, не разбираясь, друзья они или враги. Поэтому Воробьёв его боялся. Немного и давно.
Но узнать детально планы конкурента и возможного противника стоило. Слова Кейта подтверждались картами расположения кораблей союзников и противников времён Карибского кризиса в командном пункте. Марсиане были страшными надсмотрщиками и исполнительными рабочими, но статус секретности поддерживать совсем не умели. Разговоры, координаты, схемы и планы содержались в таких проходных дворах, что разведчик диву давался. Даже он со своим пьянством и раздолбайством такого себе не позволял. Тем не менее, линкор действительно готовился к отправке далеко не в 24-й век, а в 20-й для разжигания Третьей Мировой Войны за два столетия до её начала.