— Думаю, мы вполне размялись, чтобы начинать! — со смехом в голосе проговорила Шурикова, стирая с руки последствия первого раунда надушенным платком дона. От такого вопиющего кощунства над дорогой тряпкой хотелось хохотать в голос.
— Начинать?!
Вместо ответа она потянулась к его губам. На этот раз поцелуй был на грани щемящей нежности. Медленный и чувственный. Короткие поцелуи, рисуемые губами, спустились по подбородку и, впитывая удары, пульса двинулись к восковым следам. Безжалостно срывая застывшие следы воска, Ада дразнила языком доведённую до предельной чувствительности кожу под ними. Большую часть когтей с пальцев она успела сбросить, пока доводила Диего до помешательства поцелуями раскрасневшейся кожи.
Устроившись на его бёдрах Ада не упустила шанса ещё раз раззадорить присмиревшего любовника обещанием поцелуя, подарив взамен лишь невесомое прикосновение губ. Упершись ладонями в его грудь она на мгновение стала предельно сосредоточенной, приподнимаясь и пропуская его в себя. От тугого ощущения его внутри целиком она сдавленно охнула, облизывая губы. В ответ она больше почувствовала, чем услышала судорожный вздох адмирала. Колени за её спиной судорожно дёрнулись, сгибаясь в попытке хоть на что-то повлиять. Руки до треска сжали верёвку.
Не отказывая себе в нежности Ада мягко вела пальцами по груди любовника, растворяясь в неспешном ритме, который родился сам собой из желания чувствовать его, как никогда, по́лно. Любая его попытка поддаться навстречу заранее обрекалась на провал. Выписываемые бёдрами фигуры не позволяли обрести свободу, только покориться и наслаждаться плавными глубокими движениями. По коже волнами бегали мурашки, разрядами расходясь от низа живота. Два замутнённых вожделением взгляда скрестились клинками, порождая желание большего. Срываясь в ускорение, будто пытающееся нагнать колотящееся сердце в яростном ритме, она рисовала кончиками пальцев рваные линии на груди любовника, вызывая сдавленные стоны.
Быстрее. Сильнее. Уже на пределе терпения. Тело начало само изгибаться, вынуждая искать точку опоры позади. Свободной рукой Ада, едва помня себя, скользила по своей разгорячённой близостью коже, дразня и себя, и Диего, вынужденного безвольно смотреть, как она себя распаляет. Смотреть, но не трогать. Полностью растворившись в ощущениях разрядами проходящими сквозь всё тело, она упустила момент, когда сильные руки перехватили инициативу.
— Плохо ты вяжешь узлы, любовь моя! — выдохнул ей в висок освободившийся адмирал.
Ничуть не расстроившись от бунта, она вцепилась пальцами в плечи приподнявшегося на локтях любовника, отдаваясь во власть его рук. Все остатки былой плавности облетели под почти яростными толчками внутрь. Почти на грани боли. До искр из глаз. До хриплых стонов и рваных приказов не останавливаться. До отчаянной мольбы брать её ещё сильнее. Руки непроизвольно сжались, расцарапывая плечи Диего, едва ли привлекая его внимание даже мимолётно. Губы искали его поцелуев, словно от этого зависела её жизнь. Напряжение тайфуном разбивало все границы, достигая пика. Разрушительная волна удовольствия обрушилась с грохотом на тело, заставляя его жить собственной жизнью. Выгибающийся луком позвоночник стиснули умелые руки адмирала, с силой прижимая её к своей груди. Крик улетел в его губы.
Чувствуя его самодовольную улыбку она краем уплывающего сознания заметила, что Диего подтянул её на свои бёдра, а сам опустился коленями на матрас, садясь на пятки. Ловкая смена позиций. Нетерпеливое желание продолжать, возвращающее мучительное предвкушение, когда предел казалось уже достигнут. Но на этот раз по правилам освободившегося пленника. Жестко, глубоко и уверено. Почти мучительно. Будто в последний раз. Будто завтра не наступит. От каждого толчка в тело под кожей горячей волной прокатывались мурашки, срывающие почти жалобные всхлипы. Чувствуя, что дальше только обоюдный срыв в пропасть, Ада прикусила его плечо. Последний разряд тока по телу запустил в голове все бенгальские огни мира, взрывая все ненужные мысли мощным залпом.