«Мстить приплыла?»
— Её зовут Катя, она хорошая! — вдруг окликнул её капеллан, чем поверг в шок.
— Катя?!
«Что ещё я пропустила в этой жизни?!»
— А вы полны сюрпризов, падре! — откликнулась она, не вытравив ошеломление из голоса.
Время не терпело. Сигнальный факел легко загорелся, выпуская плотный столб дыма вертикально вверх, частично скрывая и Аду, и носовую фигуру корабля. Секунду спустя линкор и подлодка, подобравшиеся опасно близко, одновременно разрядили орудия в самом мирном смысле слова и ответили взаимностью двумя столбами зелёного дыма. Попрощаться три разведчика без почти объявления войны не смогли. Нормально — это не про темпоральных агентов. Лодка Воробьёва быстро погрузилась под воду. Линкор Барбароссы просто развернулся и полным ходом ушёл далеко вперёд, пока не исчез с горизонта.
«Удачи, бывшие коллеги!» — улыбнулась Ада, закрепляя факел у подбородка деревянной женщины. Всё равно полыхает не совсем настоящим огнём. Ничего не подожжет даже при большом желании.
— Катя безобидная, но я всё же прошу вас, сеньорита Ада, — прошептал падре с виноватым видом, помогая ей перелезть обратно, — никому не говорите про неё. Моряки к русалкам относятся…
— Так же, как русалки к морякам, — понимающе кивнула она и с усмешкой поглядела вниз на Катю, — но бывают неожиданные исключения!
«У нас с Диего появились конкуренты на титул «самая странная парочка». Католический священник и русалка!»
Как только стало понятно, что морской бой отменился, заменяясь на стандартное возвращение домой, Аду и капеллана окружила команда Калипсо, отрезая пути отступления. С репутацией бывшего Марсианского Демона все решили, что она решилась на побег.
— Капитан, они здесь! — раздались крики.
Матросы расступились, освобождая путь Диего. Глаза адмирала метали молнии, но внешне он казался спокойным. Возможно, тому поспособствовал едва не покатывающийся от смеха Хорхе, стоящий поодаль. Судя по виду, капитан де Сандоваль с самого начала предполагал, что нормальная церемония Аде и Диего не грозит.
— Я не пыталась сбежать! — возмутилась Шурикова. — Кто будет соглашаться и сбегать потом из-под венца?!
Ситуация выглядела комично напряжённой. Диего не спешил что-либо отвечать. Возможно, по причине отсутствия в мыслях реплик, лишенных бранных выражений, повышенных тонов или чего-то похуже. Ада ткнула растерявшегося падре локтем, намекая на продолжение прерванной речи.
— Эмм… перед лицом Господа объявляю вас мужем и женой, — неуверенно произнёс он, пытаясь добавить в голос торжественности. — Можете поцеловать друг друга!
Капитан де Сандоваль, которого за спинами матросов прекрасно видела разведчица, уже закусил собственную руку, согнувшись пополам от смеха. Такой поворот был вполне закономерен, но завершилась церемония предельно неловко. На лице Диего отражались все оттенки негодования и одурения от происходящего. Казалось, вот-вот он выскажет очень много неприятных слов в лицо своей новоиспечённой супруге или даже попытается вывернуться из брачных оков с невозможной женщиной.
— Сбегать из-под венца — большой грех! — строго проговорила она, заручившись поддержкой святого отца с маленьким чешуйчатым секретиком.
Ада самодовольно улыбнулась, видя, что наглость сработала финальным триггером. С безумием в глазах новоиспечённый супруг в два шага оказался рядом с ней, подхватил на руки опасно близко к борту, будто запланировал скорое вдовство, но всего лишь впился в неё самым нецеломудренным из всех своих поцелуев. Разведчица клещом вцепилась в него, притягивая к себе руками и ногами, отвечая на поцелуй без стеснения перед всеми свидетелями.
Что бы там себе ни успел надумать адмирал, когда она вдруг исчезла, а на горизонте появились её бывшие союзники, этого не произошло. Все страхи остались всего лишь пустыми домыслами, а она на месте и теперь… жена? Шурикова смутилась, когда поняла, что родительская фамилия — это уже не про неё. Терять эту часть прошлого как-то не хотелось, но отныне она де Очоа… Искушенные губы супруга быстро отвлекли её от не самого приятного осознания. Матросы, кажется, даже аплодировали.
☠ ☠ ☠
Падре ещё не успел их поженить, а Диего уже несколько раз пожелал лично придушить синеглазку. Придушить, запереть, привязать к кровати, держать изо всех сил и любить, чтобы не вывернулась, не сбежала и не исчезла под утро. День едва приблизился к полудню, а он уже чувствовал себя выжатым досуха. От неё даже отводить взгляд было страшно. Вдруг снова произойдёт что-то, и она растворится в воздухе? Супруга не изменила своим привычкам, но возмущалась вполне правдиво. Оставалось лишь искренне надеяться, что не сбежит… но для верности запереть в каюте.