Подозрения о Гондурасе подтвердили американцы, отправив письмо о повышенном интересе уцелевших разведчиков к ещё одной колонии. Причин этого интереса, как и интереса к Парагваю при полном игнорировании Эспаньолы, союзнички не называли. Чутьё подсказывало, что скорее Ада добровольно сообщит ему причины своей избирательности, чем Маршалл и Брукхаймер скажут слово истины.
Хорхе де Сандоваль остался контролировать Санто-Доминго. Только ему Диего мог доверить контроль над Эспаньолой и не переживать, что вернётся на пепелище. Старый друг, несмотря на устаревшие рыцарские манеры, оставался дисциплинированным и не менее строгим командиром. При нём можно было не бояться, что очередное появление Ады или смутьянов из толпы разрушит выстроенный порядок. Трусоватого Хуана пришлось взять с собой. Частично из-за его робости перед Хорхе, частично из-за наличия связей в Гондурасе у самого Хуана.
Возвращение в подобие высшего света после почти двух лет самой необычной миссии по уничтожению врагов родины ощущалось почти удушающе. Аристократия с безликими разговорами о повседневных событиях, которые в городе едва ли день ото дня отличаются, надоела с первых же секунд. Ещё более раздражающими, чем раньше, казались местные дворянки. Парики, собранные в замысловатые башни причесок, множество слоёв косметики, что лицо едва угадывается, и, разумеется, кокетливые хихиканья на каждом углу. Раньше они вызывали самодовольную усмешку — ещё бы, более выгодную партию, чем он, найти непросто. Раньше он рассматривал интрижку с одной из таких дам как неплохое средство от скуки. Раньше… а потом появилась синеглазая разведчица.
Он не был собой, если бы не умел искусно играть свою роль. Мастерски подать себя, обворожительно улыбаться, когда дело касалось женского пола. Говорить правильные слова, вступать в нужные беседы и привлекать к себе внимание ровно тогда, когда это требуется с теми, кто считает себя равным ему. В остальное время сквозь маску дворянина проскальзывала угрюмость адмирала, не желающего тратить своё время на праздность, когда где-то скрывается противник. Впрочем, повышенное внимание всё ещё льстило и ненадолго поднимало настроение. Порой, настолько, что можно было забыться и погрузиться в пучину всеобщего обожания, каким бы лицемерным оно ни было.
Ада была где-то недалеко. Он не знал точно, но чувствовал, что вот-вот заметит краем глаза синий всполох, окружённый пламенем волос. На первом же приёме рядом оказалась Барышня — знаменитая охотница за лучшей партией Исабела де Гусман с очередной бледной тенью, именуемой наперсницей. Последняя выглядела даже на фоне дебютанток слишком уж робкой, веер поднимала до самых бровей, а платьем и париком идеально оттеняла яркую, словно фламинго, сердцеедку де Гусман. А стоило хозяйке заговорить, как её спутница исчезала с глаз долой, как и полагается тени.
☠ ☠ ☠
Ближе к концу 1701 года
Белиз. Гондурас Испанский
«Да как он каждый раз догадывается, где меня искать?! Неужели мы настолько палим свою контору? Игорёк же вроде всё чисто сделал?» — билась в голове паническая мысль, пока Ада стремительно покидала помещение, в котором едва не нос к носу столкнулась с Диего будь он неладен де Очоа.
Всё так хорошо складывалось. Два Гондураса и островной Парагвай постоянно находились на ножах, и с каждым днём эти ножи становились только острее. Приходилось, конечно, мотаться без сна и отдыха между двумя государствами с одним именем и разными хозяевами, но, к счастью, достаточно было создать достаточно богобоязненный образ девушки, регулярно уединяющейся для молитв, чтобы никто не удивлялся её пропаже. Двух фальшивых личностей Шуриковой было недостаточно, пришлось взять шесть — наперсница дворянки, служанка и слуга по одному на Гондурас.
Увы, некоторые двери были открыты только для мужчин, и именно там, как правило, хранились все самые важные секреты. Роль слуги с ней делил Вильям, немного разгружая разведчицу от тяжёлых переработок. Спала она редко, урывками и в подлодке.
Барбаросса с Жекой время зря не теряли, разжигая на морских просторах нешуточный конфликт. Вне своей извечной игры в перетягивание подлодки эта парочка с набранными на Тортуге матросами стала завидной командой. Хотя для напудренных дворянок жизнь так и оставалась обыденно праздной, дело начало неумолимо приближаться к военному конфликту. Хитрый обстрел из-за тумана так, чтобы каждая из сторон думала на другую, но не озвучивала в полной мере обвинений, позволяя им висеть в воздухе и накалять обстановку.