Сердце зашлось галопом от близости с грозным адмиралом, которая могла закончиться совсем не так, как хотелось бы. Или слишком так. Резкий разворот заставил её чувствовать себя безвольной куклой. Лопатки сквозь слои дорогих одежд врезались в грудь Диего, невольно ощущая, как громко и быстро стучит его сердце.
— На одну ночь… — шепот обжёг уши совершенно нехарактерной для него неуверенностью. Горячие сухие губы невесомо касались её шеи, вызывая странные ощущения, которые мешали холодному разуму оставаться таковым. — Только на одну ночь давай забудем, кто мы…
«Что?!» — непрозрачный намёк скользил по её коже следом за дорожкой невесомых касаний его губ к её коже. Думать о том, что бы он творил бы руками, не будь они заняты её обездвиживанием, не хотелось совершенно.
Его губы вновь коснулись мочки её уха, почти беззвучно произнеся «пожалуйста».
Внезапно только для того, чтобы повернуть пылающее лицо ему навстречу, потребовалась почти вся храбрость. Ада никогда не боялась ни смерти, ни пыток, а в руках испанца едва сдерживала дрожь, но от страха ли? Его лицо нависало над ней в жалких сантиметрах. В стальных глазах играл сумасшедший блеск, от которого все едкие слова трусливо попрятались. Адмирал все ещё ожидал её ответа, предоставляя немного пространства для половины разворота в его сторону, а она лишь хватала ртом воздух в попытке ответить хоть что-то. Слова «да» и «нет» казались одинаково неверными.
Ответа он так и не дождался и, не встретив сопротивления, взял её губы в плен удушающего поцелуя. На миг Ада замерла, чувствуя предательскую дрожь, прошедшую по всему телу. Это было странно, неожиданно и… закономерно. Неожиданно все их едкие разговоры и перестрелки стали ощущаться, как затянувшаяся прелюдия к активным действиям. Она сама не заметила, как начала отвечать, погружаясь в пучину очень необычного чувства, охватывающего всё её существо и, нельзя не признать, невероятно сладкого. Его губы напротив хранили солоноватый привкус кьянти. Обветренные и шершавые, словно паруса, они пьянили куда сильнее самого терпкого вина. Он противник, он столько раз пытался прикончить её, убил почти всех разведчиков, и от этого все ощущения становились только острее. Запретные неуставные отношения ещё никогда не были такими искушающими.
Но голова разведчику не только для парика или шапки. Диего выпустил её запястья, чтобы стиснуть плечи и уже не позволить уйти. Но этого хватило, чтобы в противостоянии «самый притягательный противник и Дим-Мак», всё равно победил последний. Не так сурово, как с Алехандро, всего лишь лёгкое обездвиживание на ближайшие час-два.
— Если кто-то спросит, то возможности тебя убить у меня не было! — сбивчиво проговорила Ада, пытаясь восстановить дыхание и заставить сердце колотиться хоть чуточку медленнее. — Доброго вечера, мой грозный адмирал. Эта встреча, пожалуй, поинтереснее других!
«Твою мать! Твою мать! Твою мать!» — мысленно повторяла она, чувствуя, как пылают её щёки.
Глядя на медленно оседающего на пол библиотеки противника, она не упустила шанс сделать реверанс и поспешно покинула опасную территорию.
☠ ☠ ☠
Игорёк понятливо кивал, когда она отчитывалась за последний день. Срыв операции Ада описала сухо и в двух словах, остановившись на моменте, когда вырубила неудачливого ухажёра, а после тактически отступила, чтобы не поднимать лишнего шума и не привлечь внимание адмирала. Отчасти это было правдой. В их конспиративном домике она часто пряталась, когда дело пахло керосином. В данном конкретном случае возвращаться в обитель Анны-Марии де Ордуньо она не стала даже на мгновение. Ничего ценного там хранилось. Вид у Ады был настолько потерянный, что радист не слишком её допрашивал, решив, что ответственная разведчица поедом себя ест из-за локального провала.
— Я давно думал, что курсирование между двумя точками закончится разоблачением, — спокойно отметил радист. — В целом по испанскому сектору мы сделали практически всё необходимое, а на английской ещё нужно как следует сосредоточиться. Не переживай!
«Твою мать! Твою мать!» — продолжала она мысленно повторять, лёжа в кровати и глядя в потолок.
В соседней спальне видел третий сон Игорёк, а Шурикова впервые столкнулась с бессонницей, вызванной волнением, смущением и сумбуром, продолжающими накатывать волнами на уставшее тело после того, о чём она предпочла умолчать. Хотелось выть и громко перебирать все матерные конструкции, в надежде что так получится сбросить напряжение и уснуть, но подленькие мысли знали, как именно она хочет его сбросить.