И мы возвращаемся туда, с чего начали, в земную преисподнюю, напоминающую ад Данте «Не все ль равно, что люди говорят? — спрашивает Вергилий у Данте в 5 песне «Чистилища». — Иди за мной, и пусть себе толкуют!». Не имея с собой Вергилия как провожатого, Маркс исправляет строчку в предисловии к 1 тому «Капитала» и предупреждает, что он не собирается делать уступок чужим предрассудкам: и теперь, как всегда, его принцип — это принцип великого флорентийца: «Segui il tuo corso, e lascia dir le genti. [«Иди своим путем, и пусть себе толкуют»]. С самого начала книга воспринимается как снижение по направлению к более жизненным сферам и даже в центре самых сложных теоретических абстракций он передает живое чувство места и движения:
Поэтому давайте оставим это шумное рыночное место, где все делается на глазах у всех, где все кажется открытым и без обмана. Мы последуем за обладателем денег и обладателем рабочей силы в скрытое от всех глаз само средоточие производства, пересечем порог главного входа, над которым написано: «Вход только для служащих». Здесь мы обнаружим не только то, как капитал производит, но и как он сам производится. Мы, наконец, откроем тайну того, как создается прибавочная стоимость.
По мере продвижения по этому пути часто вспоминаются литературные предки. Описывая английские спичечные фабрики, где половина рабочих — несовершеннолетние (некоторым даже по 6 лет) и условия такие ужасные, что «только самые несчастные слои рабочего класса, полуголодные вдовы и так далее, отдают сюда своих детей», — он пишет:
При рабочем дне от 12 до 14 часов, ночном труде, нерегулярных перерывах на еду, да и обеде в основном в рабочем помещении, вредном из-за фосфора, — Данте нашел бы, что самые страшные кошмары в его Аду уступают ужасу работы в этой промышленности.
Другие эпитеты из представлений о преисподней описывают картины практической реальности:
Из всей этой пестрой толпы рабочих всех профессий, возрастов и полов, которые толпятся вокруг нас более настойчиво, чем души убитых вокруг Улисса, — давайте выберем двух, чье различие доказывает, что перед лицом капитала все люди одинаковы, — кузнеца и миллионера.
В этом ключ к рассказу о Мэри-Энн Волклей, двадцатилетней девушке, которая умерла от «простого перенапряжения сверхурочной работой» после того, как непрерывно в течение двадцати шести часов делала дамские шляпки для гостей, приглашенных на бал принцессы Уэльской в 1863 году. Ее работодатель («женщина с приятным именем Элиза», как язвительно замечает Маркс) была потрясена тем, что девушка умерла, не закончив пришивать украшение к шляпке.
Если бы этих людей не существовало, Чарльз Диккенс вынужден был бы их придумать. В «Капитале» немало того своеобразия, которое присуще Диккенсу, и Маркс периодически дает ясные намеки на любимого автора. Вот, например, как он наносит удар защитникам буржуазии, кто утверждает, что критика Марксом конкретного применения технологии обнаруживает в нем врага общественного прогресса, который полностью против машинного оборудования:
Это определенно рассуждение Билла Сайкса, известного головореза. «Господа присяжные, горло этого коммивояжера было без сомнения перерезано. Но это не моя вина. Это вина ножа. Неужели из-за этого временного недоразумения надо упразднить использование ножа? Разве его использование в хирургии не является целительным, а в анатомии — искусным? И желательным помощником на праздничном столе? Если вы упраздните нож — вы отбросите нас в глубины веков, где еще не было цивилизации.
Билл Сайкс не произносит такой речи в «Оливере Твисте» — это сатирическое экстраполяция Маркса. «Они мои рабы, — иногда он говорил, указывая на книги на полках, — и они должны служить мне так, как я хочу». Задача этой неоплаченной рабочей силы была в том, чтобы предоставлять сырье, из которого позже можно было лепить в соответствии с собственными целями. «Его беседа не течет по раз и навсегда выбранному руслу, но меняется, как многочисленные книжные тома на его библиотечной полке, — писал корреспондент из «Чикаго трибьюн», посетивший его в 1878 году. — О человеке можно судить по прочитанным книгам, и вы можете сделать выводы по названиям, которых я запомнил, взглянув невольно на его полки. Шекспир, Диккенс, Теккерей, Мольер, Расин, Монтень, Бэкон, Гете, Вольтер, Пейн; английские, американские и французские сборники официальных документов; работы политические и философские на русском, немецком, испанском, итальянском, и т. д, и т. д.». И на самом деле: в 1976 году профессор С.С. Правер написал книгу из 450 страниц, полностью посвященную списку литературы, цитируемой Марксом. I том «Капитала» Маркса содержит в себе цитаты из Библии, Шекспира, Гете, Мильтона, Гомера, Бальзака, Данте, Шиллера, Софокла, Платона, Фукидида, Ксенофонта, Дефо, Сервантеса, Драйдена, Гейне, Виргилия, Ювенала, Горация, Томаса Мора, Самуэля Бутлера — и еще ссылки на страшные сказки об оборотнях и вампирах, английские романы, популярные баллады, песни, мелодрамы и фарсы, мифы и пословицы.